Офицеры и джентльмены

– Сам – нет. Он так пыжился нынче, я даже испугалась. Все, знаешь, высоким штилем, да с пафосом. Пока не узнал, зачем я пришла, был сама любезность. А потом понеслось: профессиональная этика, тяжкое преступление, на которое я вздумала его толкать. Вот вы, говорит, миссис Килбэнок, попросили бы своего стряпчего похитить для вас деньги? А я не растерялась: попросила бы, отвечаю, будь хоть малейший шанс, что стряпчий согласится. Эта фраза немного разрядила обстановку. Я все объяснила насчет тебя, сказала, что финансовое положение твое плачевное. Тогда он говорит: «Сама операция тоже дорого стоит». Выдал себя, короче. Я в ответ: «Давайте, выкладывайте. Вы же знаете – некоторые врачи это практикуют». А он: «Об этом все знают – такие дела в судах разбираются». Доктор Путток, говорю, вот об заклад бьюсь, вы можете пару-тройку врачей назвать, которые до сих пор не попались. Ведь женщины сплошь и рядом за подобными услугами обращаются. Просто так случилось, что ни я, ни Вирджиния прежде справок не наводили. Потом я стала его всячески умасливать, напомнила, как близко к сердцу он мои беременности принимал, какой он непревзойденный гинеколог. Наверно, это было не совсем по теме, зато смягчило нашего доктора Путтока. В конце концов он сказал, что и правда может назвать имя одного человека, который, пожалуй, и взялся бы – но назвать исключительно как друг семьи, ни в коем случае не как врач. Самое интересное, мы с Йэном никогда Путтока другом не считали – он порог нашего дома ни разу бесплатно не переступил, только за гинею. Но я уже не стала к словам цепляться. Давайте, говорю, имя. На бумажке пишите. И вот тут-то, Вирджиния, он меня просто шокировал. Нет, говорит, я продиктую. Я тянусь к листкам, что на столе у него лежат, а он: секундочку, миссис Килбэнок. Ножницами щелк-щелк – и отрезал шапку со своим адресом. А вот теперь, говорит, пишите себе на здоровье. Я, говорит, правда, об этом человеке давно не слыхал, не знаю, практикует он или уже нет. Если ваша, говорит, подруга захочет с ним встретиться, пусть сразу берет сто фунтов наличными. Больше, миссис Килбэнок, я ничего для вас сделать не могу. И помните: я ничего и не делал. Я вообще не в курсе. И подругу вашу в глаза не видел. Представляешь, я так разнервничалась, что еле-еле адрес нацарапала – руки дрожали.

– Но ты все-таки его нацарапала?

Кёрсти вытащила из сумочки клочок бумаги и вручила Вирджинии.

– Брук-стрит? – скривилась Вирджиния. – Я думала, это где-нибудь на Пэддингтон или в Сохо. И телефона нет. Давай этого врача в справочнике поищем.

Они нашли фамилию и адрес, вполне приличный, но, когда попытались позвонить, услышали в трубке «Номер не обслуживается».

– Пойду-ка я к нему прямо сейчас, – сказала Вирджиния. – С сотней фунтов спешить не буду – надо сначала посмотреть, что за птица этот доктор. Может, давай вместе?

– Нет.

– Кёрсти, мне нужна твоя поддержка.

– Извини. Меня от одной мысли трясет. Ни за что.

Итак, Вирджиния пошла одна. На Слоун-сквер такси не водились. До Бонд-стрит Вирджиния доехала подземкой, а там до тихой и престижной когда-то улицы добиралась буквально сквозь строй американских военных. На месте указанного в адресе дома она обнаружила воронку, окаймленную битыми кирпичными стенами и засыпанную штукатуркой. Обычной практикой было оставлять у разбомбленных домов таблички с новыми адресами. Вирджиния пошарила фонариком по обломкам и выяснила адреса фотографа и шляпного салона. Никаких намеков на перемещения нелегального абортария. Не исключено, что безнравственный, преступный врач вместе со всеми своими омерзительными инструментами покоится на дне воронки.

Вирджиния находилась возле гостиницы «Клэридж» и по старой привычке вздумала именно там искать утешения. Едва войдя, она наткнулась на лейтенанта Пэдфилда – он стоял у камина. Вирджиния поспешно отвернулась, якобы не заметила его, и на нетвердых ногах побрела было к Дэйвис-стрит, но по дороге подумала: «Какого черта? Пусть другие чураются старых знакомых, а я не буду», повернула назад и улыбнулась.

– Лут, а я вас и не узнала. Вошла с темной улицы, вы напротив камина – тоже темная тень – ну и вот. Не угостите ли девушку чем-нибудь подкрепляющим силу духа?

– Как раз хотел предложить. Мне, правда, уже пора – к Руби в Дорчестер.

– Так она теперь в Дорчестере[113] живет? А я у нее на вечеринках на Белгрейв-сквер бывала.

– Вам бы к ней зайти. К ней почти никто не заходит, не то что раньше. А между тем Руби – чрезвычайно знаменательная личность. Бездна обаяния. И невероятная память. Вчера она рассказывала о лорде Курзоне и Элинор Глин.

– Не стану вас удерживать, Лут, только что насчет выпить? Мне очень нужно.

– Так вот, вообразите – оба, и лорд Курзон, и Элинор Глин, интересовались оккультизмом.

– Да, Лут, конечно. А сейчас просто закажите мне что-нибудь.