Офицеры и джентльмены

Секунду назад Гай владел целым поднебесьем, и вот уже земля ударила его под дых, будто он с лошади упал. Ботинки коснулись тверди, Гай покатился веретеном, как учили. Левое колено пронзила боль, наверно, камень подвернулся. Ошеломленный, едва дыша, Гай полежал с минуту в зарослях осоки, затем, опять же как учили, высвободился из строп. Сделал попытку встать, но его свалила боль в колене. К нему подбежал инструктор.

– Седьмой, молодцом. А, это вы, Краучбек. Что с вами?

– Кажется, колено повредил.

Колено было то же, которое Гай вывихнул в памятный вечер в казарме алебардщиков.

– Ждите тут. Не двигайтесь. Прыжки скоро закончатся, и тогда мы вами займемся.

Самолет снова и снова обрушивался вниз и выдавал очередную партию парашютистов. Вот приземлился Гилпин – поборол все же приступ малодушия. Грузный, неуклюжий, нетипично оживленный, он подошел к Гаю и плюхнулся рядом.

– А оно совсем неплохо, верно, Краучбек?

– Восхитительно, – кивнул Гай.

– Я в первый раз свою очередь пропустил, – поделился Гилпин. – Ума не приложу, что на меня нашло. Видно, все дело в муштре – она мне претит. Никогда не понимал, как можно «инстинктивно, не задумываясь подчиняться командам».

Гаю хотелось спросить, не «подсобил» ли кто Гилпину с люком. Он воздержался, а поскольку Гилпин прыгал последним, об особенностях его поведения узнали только те, кто прочел секретный рапорт.

– Наверно, мы нынче еще по разочку прыгнем, – произнес Гилпин. – Я бы с удовольствием – я теперь совсем готов.

– А я не готов, разрази меня гром, если вру.

* * *

В тот вечер Фриментл докладывал Людовику:

– У нас один несчастный случай. С Краучбеком.

– С Краучбеком? – рассеянно повторил Людовик, будто впервые слышал эту фамилию. – С Краучбеком?

– Это один из алебардщиков, сэр. Мы сразу подозревали, что он для нашего дела староват.

– Да, – отвечал Людовик. – Так вы говорите, он римскую свечку изобразил, или как ее там?

– О нет, сэр. Все не так плохо, сэр. Краучбек, кажется, отделался растяжением связок. – (Людовику удалось скрыть разочарование.) – Мы отправили Краучбека в госпиталь на рентген. Наверно, он там какое-то время проваляется. Вы его навестите?

– Боюсь, что нет. У меня слишком много дел. Позвоните в госпиталь, узнайте, что показал рентген. Пожалуй, потом либо вы, либо кто-нибудь из инструкторов сможете навестить беднягу, проверить, надлежащий ли за ним уход.

Капитану Фриментлу было в мельчайших подробностях известно, сколько именно дел у Людовика и какие это дела. Прежний комендант всегда сам навещал «клиентов» в госпитале и даже присутствовал на их похоронах; впрочем, последние редко имели место.

– Как прикажете, сэр.

– Да, кстати, Фриментл, можете передать капралу, что я нынче ужинаю внизу.

* * *

В тот вечер в столовой было оживленно. Одиннадцать потенциальных десантников совершили по второму прыжку в условиях стопроцентной видимости. Они преодолели страх перед высотой и уже не сомневались: курсы будут пройдены с честью. Теперь они вкушали заслуженный отдых: расслаблялись в креслах и на кушетках, группками по двое-трое громко переживали события дня. Даже Гилпин до известных пределов высунулся из скорлупы.

– Пожалуй, пора признаться: в первый раз вид сверху мне не слишком понравился.

С этими словами Гилпин принял стакан бутылочного пива из рук офицера-отправителя, который утром бесцеремонно спихнул его в пустоту, да еще наступил на пальцы, побелевшие на кромке люка в тщетных попытках пересилить воздушный поток.

Тут-то, подобно ангелу смерти, и явился Людовик. Никто, разумеется, не поверил ни единому слову из домыслов де Сузы, однако, поскольку де Суза их постоянно повторял, причем всякий раз они обрастали новыми подробностями, над окопавшимся в районе чердака комендантом, которого никто не видел и не слышал, сгустилась аура мрачной таинственности; впечатления не рассеяло даже явление Людовика во плоти.

Людовик на несколько дюймов превосходил ростом самого высокого из находившихся в столовой. В то время одного взгляда на военного было достаточно, чтобы определить, из тех ли он счастливчиков, кого отправляют в бой, или же рискует пищеварением и психикой над конторским телефоном. Рыхлый и бледный Людовик, возвышавшийся среди худощавых, румяных от возбуждения молодых людей, вызывал ассоциации не столько с конторой, сколько со склепом. Все, как по команде, замолчали.

– Представьте меня этим джентльменам, – процедил Людовик.

Представлять взялся Фриментл. Людовик методично разражался липким рукопожатием (офицерские ладони были сплошь сухие и горячие) и повторял за Фриментлом фамилии как названия книг, которые не имел намерения даже снимать с полки.

– Сэр, не выпьете ли с нами? – не подумав ляпнул де Суза.

– Нет, нет, – донеслось из глубин невидимого саркофага. – У меня еще много дел. – И Людовик окинул взором притихших «клиентов». – Мне доложили, один офицер вышел из строя. Вас теперь одиннадцать, без запасного, без этого, как его… Фриментл, что удалось выяснить о состоянии здоровья капитана, ммм, капитана…

– Капитана Краучбека, сэр. Новостей пока нет. Рентген назначен на завтра.