Офицеры и джентльмены

– Держите меня в курсе. Здоровье капитана, ммм, как там его, чрезвычайно меня беспокоит. А сейчас, джентльмены, продолжайте отдыхать. Я сверху слышал, у вас тут весело было. Не стесняйтесь. Мое присутствие сугубо неофициальное.

Однако офицеры осушили бокалы и отодвинули их подальше.

Гилпиновы глаза находились на уровне груди Людовика.

– Вы, вероятно, хотите знать, – с неожиданной суровостью произнес Людовик, – за что мне дали медаль.

– Вовсе нет, – смутился Гилпин. – Я вообще не понял, что это такое.

– Это награда за доблесть, которую дают штатским. Лично я получил ее в марше – марше не в привычном смысле слова. Мне дали медаль за бегство от неприятеля.

Будь в интонации Людовика хоть малейший намек на шутку, «клиенты», без сомнения, рассмеялись бы. Но поскольку намека они не услышали, то и застыли в оцепенении. Людовик же достал из кармана, из-под ленты, большие стальные часы.

– Пора ужинать. Фриментл, распорядитесь.

До сих пор на базе было в обычае добрых полчаса шумно и беспорядочно рассаживаться, когда ужин уже подан. Нынче вечером Людовик занял место во главе стола. Ведущий инструктор сел на противоположном конце. Офицеры некоторое время спорили из-за ближайших к нему мест. В результате двоих невезучих вынудили сесть по обе стороны от Людовика.

– Молитву перед едой читаем? – обратился Людовик к сидящему слева.

– Только когда на базе гости, сэр, – отвечал несчастный.

– А сегодня гостей нет. Как раз наоборот. Что мы имеем, джентльмены? Мы имеем отсутствие капитана как там его. «Отсутствие» – антоним к «гостям». Помолимся, поскольку среди нас отсутствует капитан Т. А. Който. Фриментл, вы знаете молитву? Кто-нибудь знает молитву? Слово «молитва», кстати, происходит от слова «молвить». Что ж, придется ужинать безмолвно.

Ужин был превосходный. Гнет Людовикова присутствия никак не повлиял на аппетит молодых офицеров. Разговоры зарождались в районе ведущего инструктора, просачивались до середины стола, однако не достигали «головы», где восседал Людовик. Ел он много, вилку и нож держал цепко, направлял точно («как зубной врач», – позднее съязвит де Суза) и пребывал в одиночестве собственного изготовления, однако столь же плотном и абсолютном, какого утром на секунду достиг в небе Гай. Покончив с едой, Людовик поднялся и, ни слова не говоря, мягко и тяжко ступая, покинул помещение. Как ни странно, его уход практически не поднял упавшего духа. Все вдруг почувствовали, насколько устали, и разошлись по комнатам, едва пробило девять. Де Суза сник более прочих: ему было досадно, что нет Гая и не с кем обсудить зловещее явление Людовика. Про себя он успел окрестить коменданта «майором Дракулой»; мозг его переполняли некрофильские подробности, кои, де Суза знал, Гилпин осудит как проявление мещанского вкуса. Инструкторы и офицеры, прикрепленные к базе, напротив, расходиться не спешили. То была настоящая команда. Держать Людовика в страхе до сих пор не составляло труда. Угроза их собственному комфорту сводилась к минимуму. Теперь, каждый вдруг осознал, головной боли не избежать, не важно, о нелепой случайности идет речь или о чудовищном преступлении (родную базу они ревностно оберегали как от первого, так и от второго).

– А вообще что устав на эту тему говорит? – подал голос ведущий инструктор. – Ну, каковы действия подчиненных, если командир сходит с ума? В смысле, кто кому подает рапорт?

– Может, он еще оклемается.

– Это после сегодняшнего-то?

– Как вы думаете, джентльмены, «клиенты» заметили?

– Еще бы им не заметить. Это ведь не беженцы какие-нибудь.

– Да, но он пока ничего не натворил.

– Когда натворит, поздно будет.

На следующий день погода не ухудшилась, учения продолжались, однако вечером в столовой того оживления уж не царило. Даже самые молодые и сильные «клиенты» жаловались на гематомы и растяжения связок; все окончательно убедились, что сноровка отнюдь не исключает естественного для вида Homo Sapiens нежелания сигать в дырку и распластываться в воздушном потоке. Людовик появился и за обедом, и за ужином; правда, сенсации его появление не произвело. За ужином он поднял всего одну тему, да и ту – в адрес капитана Фриментла.

– Пожалуй, заведу собаку.

– Да, сэр. С собакой веселее.

– Веселая собака мне не нужна.

– Конечно, сэр. Вы хотите, чтобы собака вас охраняла.

– Ничего подобного. – Людовик медленным взором обвел сначала обескураженного капитана Фриментла, затем остальных, от ведущего инструктора до последнего «клиента» (все затихли и напряглись). – Я хочу, чтобы собака меня любила.

Никто не произнес ни слова. Людовику подали острый сыр, что с учетом ситуации в стране выглядело несколько экстравагантно. Людовик набил полный рот, прожевал и сообщил:

– У капитана Клэра был пекинес. – Выдержал паузу и добавил: – Впрочем, откуда вам знать капитана Клэра. Он тоже бежал с Крита – только медаль не получил. – Последовала еще одна пауза. Судя по часам, она заняла несколько секунд; сидящим за столом показалось, что прошло несколько часов. – Достаньте мне любящего пекинеса.