Офицеры и джентльмены

– Верно: в пути случались задержки. Вы здесь главный?

– Я не из старшего офицерского состава, если вы это имели в виду. Надо мной майор – алебардщик, как и вы. – На слове «алебардщик» Гилпин только что не усмехнулся, будто хотел отмежеваться от родного полка. – Не знаю, чем он занимается. Должность у него – офицер генерального штаба-2 (по координированию). Полагаю, в определенном смысле он здесь главный, когда бригадир в отлучке.

– Могу я видеть его?

– Это ваш багаж?

– Да.

– Вам придется оставить вещи здесь.

– Думаете, я горел желанием тащить их с собой?

– Капрал, присмотрите за вещами, – распорядился Гилпин, явно не из беспокойства за их сохранность, а из опасения – вдруг у Гая в вещмешке взрывчатка? И добавил: – Вы правильно сделали, что не пропустили этого офицера. Хвалю. Теперь можете отправить его к ОГШ-2 (по координированию). – И, не сказав Гаю более ни слова, Гилпин удалился.

Часовой номер два проводил Гая к мезонину. Война длилась уже четыре с половиной года; за это время Гаю каких только приемов не оказывали. Он уже ничему не удивлялся, в том числе и периодическим встречам с совершенно незнакомыми офицерами, которые почему-то радовались ему как родному.

– Итак, – произнес незнакомый офицер, – мы с вами, конечно же, пересекались. Полагаю, вы удивлены больше моего. Я вашу фамилию в документах видел. Мы вас которую неделю ждем.

– Гилпин точно не ждет.

– Гилпину мы стараемся по возможности бумаги не показывать. Что весьма непросто.

В эту секунду, словно символически, голая лампочка на потолке засветилась, мигнула и разгорелась что твой алмаз.

– Я смотрю, вы до сих пор в майорах ходите, – сказал Гай.

– Да, черт возьми. Чуть ли не год был лейтенант-полковником. Потом бригаду реорганизовали. Работы для меня не стало. Вот и пришлось сюда перебраться.

Лампочка, опять не без умысла, мигнула, вспыхнула и погасла.

– Никак работу станции не наладят, – объяснил майор, хотя мог бы и не объяснять. – Электричество то есть, то нету.

Далее разговор проходил в условиях переменной видимости, будто во время летней грозы.

– Вам известно, какова ваша задача?

– Нет.

– Я тоже не знал, когда меня сюда направили. Я и сейчас не знаю. А местечко вполне себе. Кейп – славный малый. Недавно из госпиталя – получил ранение под Салерно. Для него боевые действия закончились. Завтра он вас в курс дела введет. А сегодня он на конференции в Казерте, вместе с Джо Каттермоулом. Джо у нас с приветом, вроде до войны что-то в университете преподавал. Музицировать любит – аж страшно. Зато работает как вол. Все на себя взвалил – и с моих плеч, и с Кейповых. Гилпин – зануда; впрочем, вы уже убедились. Его только Джо и выдерживает. Джо – он вообще всех любит, даже югославов. На редкость добрый. Всегда и подстрахует, и на дежурстве подменит.

Они еще долго говорили об алебардщиках, о подвигах и крахе Ричи-Хука, о потерях и пополнениях, о новых призывах, перегруппировках, реорганизациях и перетасовках, в результате которых полк стал уж не тот. Свет разгорался, мерк и гас; Гай давно улавливал из всего произносимого лишь имена, имеющие отношение к его юности. Наконец анонимный майор вспомнил о насущных потребностях Гая и забронировал для него номер в офицерской гостинице. Электричество в очередной раз приказало долго жить, и тьма в кабинете сделалась почти осязаемой – за окнами село солнце. Явился денщик с керосиновой лампой.

– Пора вам заселяться, – сказал майор. – Я лично прослежу. А потом вместе поужинаем.

* * *

– Сейчас я вас запишу, – произнес майор на пороге клуба. Гай скосил глаза на подпись – столь неразборчивых ему еще не доводилось видеть. Впрочем, Гай, вступив в клуб посредством такой подписи, и сам косвенно содействовал анонимности. – Будете в Бари – заходите. В любое время.

– Я прочел название – «Клуб для старшего офицерского состава».

– А, пустяки. Наш клуб – для всякого, привычного к изрядному беспорядку. В гостинице по вечерам полно медсестер королевы Александры. Вообще-то, с женщинами здесь туго, – продолжал майор по пути в клубную. Здание было новое и весьма странной планировки. Его строили как семинарию для абиссинских униатов, перемещенных в Рим сразу после того, как Италия обломала зубы на Эфиопской империи. Основные комнаты имели сводчатые потолки, повторяющие контуры традиционных хижин и храмов. – К местным не подступишься. Впрочем, знающие люди говорят, там и смотреть-то не на что. И вот, подумайте, американцев им подавай. Конечно, американцы любую цену заплатить готовы и не привередничают. Есть, правда, несколько секретарш и шифровальщиц, но их давно застолбили. Если повезет, закрутите с какой-нибудь медсестричкой. У них два вечера в неделю свободны. Кейп вот закрутил. Девушка, правда, не первой молодости, зато и не ломака. Конечно, парням, которые в госпитале лежат, сподручнее. Джо вот лежал, после Югославии, только, кажется, случаем не воспользовался. А я довольствуюсь в основном летчицами – они здесь иногда приземляются, по пути в Фоджу. Такую чушь про Италию несут.

– Кто – летчицы?