Офицеры и джентльмены

В клубе уже который день было пустовато. Молодежь перебралась на юг – все ждали, когда можно будет пересечь Канал. Среди старшего поколения членов приподнятых настроений не наблюдалось – члены практически абстрагировались от угрозы вторжения. Неписаное правило, по силе много превосходящее правила «секретности», запрещало обсуждать эту тему.

Бокс-Бендер отнюдь не радовался рождению племянника. Женитьба Гая расстроила его планы. Бокс-Бендер считал месяцы беременности. Вся история представлялась ему возрастным помрачением, которое слишком дорого обошлось Гаю, но его собственным детям в итоге обойдется еще дороже.

– Знак чего? – съязвил Бокс-Бендер. – Думаете, мальчик станет папой римским?

– Эта мысль меня не посещала. Последние два поколения Краучбеков дали Англии непростительно мало святых отцов. В любом случае я до его миропомазания не доживу. А ведь вы, Артур, интересное предположение выдвинули. Приятно представлять себе англичанина, да еще Краучбека, в кресле Петра. Скорее всего, это событие произойдет на рубеже веков – тем более символично. Как, однако, Вирджиния подсуетилась принять католичество – буквально за пару месяцев спроворила. Благочестия негусто, зато сплетен хоть отбавляй. Святые отцы от нее без ума. Постоянно визиты наносят – небось ко мне так никогда не бегали. Вирджиния умеет их рассмешить. А им, кажется, это умение больше по нраву, чем усердный труд. Хотя она им хлопот почти не доставила. Конечно, куда приятнее таких, как Вирджиния, обращать, нежели дам вроде Элоизы Плессингтон.

– Совершенно с вами согласен, – скривился Бокс-Бендер.

– Анджела от нее буквально не отходит. Вы, конечно, все знаете о деторождении. А я вот даже не представлял, что это такое. Вообще-то, я об этом и не задумывался – мне казалось, женщина просто ложится в постель, какое-то время у нее болит живот, она стонет, а потом появляется ребенок. А выясняется, все гораздо сложнее.

– Всякий раз, когда Анджела рожала, я старался из дому слинять.

– А у меня, знаете ли, прямо интерес проснулся. Правда, к концу я тоже сбежал, но начало – начало меня удивило. И даже расстроило.

– Уверен, что вас, Перегрин, расстроить невозможно.

– Пожалуй. Видимо, «расстроить» – неподходящее слово.

* * *

Кабинеты ГУРНО обезлюдели. Самые одиозные фигуры – африканский шаман с травоедом – остались, но ряды топографов и бойцов поредели. Приближалась наступательная операция «Сюзерен», рискованная и крупномасштабная; она задвинула прочие операции на задний план, свела их значение почти к нулю.

Черная Вдова Вейл устроил не то что бы холокост, но глубокую ссылку на самое дно безвестности, каковое дно имело место в архиве; потеснил неугодных в горы бумаг, каждая из которых содержала детальное обсуждение того или иного отчаянного предприятия, непременно под экзотическим названием; в свое время каждое прошло горячие дебаты и подверглось многочисленным поправкам; попытки вернуть бумагам молодость были заведомо тщетны.

Йэн Килбэнок понял, что звезда его близка к закату и с этим надо смириться. Он и смирился и, смирившись, стал хлопотать о месте специального корреспондента в Нормандии. Нормандия – это недалеко; опять же, там сейчас все главные события разворачиваются; правда, и желающих немало. В глаза Йэну взглянула необходимость определиться с профессией. Его краткая практика в качестве корреспондента на скачках современным требованиям не отвечала. Пришла пора, думал Йэн, заявить о себе как о человеке серьезном. Скоро откроются безграничные возможности для тех, от кого можно получить информацию о войне из первых рук, – откроются и уж до конца Йэновой жизни не закроются.

Предложили Адриатику. Йэн думал. Предложили Бирму. Йэн отказался. Из отчетов было ясно, что места для него нет. Зато, пожалуй, найдется место для Триммера.

– Все, о чем сообщает Триммер, яйца выеденного не стоит, сэр, – доложил Йэн генералу Вейлу.

– Где он сейчас?

– В Сан-Франциско. Всю страну проехал. Провалился, где только мог. Впрочем, это не его вина. Он просто опоздал. У американцев теперь свои герои. Вдобавок вам известно, что у них слабо развито классовое сознание. Триммер в Штатах – не знамение пролетариата, а типичный британский офицер.

– А что, они волос Триммеровых не видели? Я не в смысле, как волосы подстрижены, а в смысле, как они растут. Что, для американцев и это – не признак пролетария?

– Они таких тонкостей не понимают. Нет, сэр, в Штатах Триммер не преуспел, а в Канаде еще хуже будет. По-моему, надо его дальше на запад слать. Вдобавок именно сейчас Триммеру по ряду причин нельзя возвращаться в Англию. Назову их семейными обстоятельствами, если вам угодно.

– У нас тут головная боль похлеще – генерал Ричи-Хук. Успел поскандалить с Монти[132], теперь ему скучно, вот он шефу и досаждает. Не понимаю, почему мы должны за него ответственность нести. Да и за Триммера тоже.

– Как думаете, в тандеме они смогли бы вербовать верноподданных индусов?

– Вряд ли.

– И я того же мнения. Во всяком случае, Ричи-Хук не смог бы. Его только пусти – индусы из верноподданных сразу во враждебных превратятся.