Офицеры и джентльмены

– Мы солдат песням не учим. Они иногда поют о выпивке, например «Давай выкатывай бочонок» или «Доведите, братцы, до дому».

– Он говорит, таких песня не надо. Такие у нас тоже есть. Были при фашистах. Теперь не то. Он говорит, Комиссар велел учить американские песни в честь американский генерал.

– Все американские песни – о любви.

– Он говорит, любовь для антифашист не годится.

Позднее высунул нос де Суза. В руках у него была пачка шифровок.

– Дядя, у меня для тебя сюрприз. Наши тоже шлют офицера-наблюдателя. Оказывается, это правило такое в Казерте – чтобы особо важные персоны передвигались парами. Янки будет всего на одну звездочку выше нашего товарища. Наберись терпения. Увидишь, кого нам отслюнят. Небось не пожалуешься. В общем, дядя, жди нечаянной радости.

4

Первый день в Бари Йэн Килбэнок провел практически так же, как Гай. Килбэнока проинструктировали Джо Каттермоул и бригадир Кейп. О предстоящем сражении ничего не было сказано, зато на успехи партизан, на провал четников Михайловича, на всепоглощающий патриотизм нового правительства и на личные качества маршала Тито, дожидающегося встречи с британским премьером на Капри, красок не пожалели.

Йэна первого из журналистов пустили в Югославию. Перед Каттермоулом за него поручился сэр Ральф Бромптон – не как лицо ответственное, а как человек без предрассудков. Кейп втайне веровал, что пэрство и членство в «Беллами» сами по себе уже являются гарантами надежности. Йэн выслушал все, что ему имели сообщить, задал несколько умных вопросов и подстраховался следующим комментарием:

– По-видимому, работа займет немало времени. Слать репортажи нет смысла. Если вы не против, я осмотрюсь, поговорю с людьми, а по возвращении напишу ряд статей.

Йэн работал над имиджем типичного политического репортера конца тридцатых, так сказать, вкладывал в будущее.

На ужин в клуб Йэн пошел с майором алебардщиков. В отличие от Гая он не постеснялся уточнить:

– Извините, я не расслышал вашу фамилию.

– Марчпоул. Грейс-Граундлинг-Марчпоул, если полностью. Да вы наверняка знаете моего брата. В Лондоне он большая шишка.

– Не слыхал.

– Мой брат – шишка засекреченная. Сам-то я обычный винтик. Ну, как там Лондон?

Йэн рассказал про бомбежки.

– Моему брату это не понравится, – заметил майор алебардщиков.

В разгар ужина явился бригадир Кейп. Он вел пожилого человека с нашивками генерал-майора, худого, серого с лица и будто штык проглотившего. Единственный глаз его был тускл, он еле шаркал по полу, припадая на одну ногу, а чтобы усесться, ему пришлось опереться на спинку стула изувеченной рукою.

– Боже правый! – ахнул Йэн. – Из мертвых восстал!

С этим человеком, любителем жестоких шуток, амбициозным, непредсказуемым и рьяным, в декабре 1941-го Йэн плыл на яхте «Клеопатра» на остров Магг; этого человека он всеми силами пытался избегать.

– Бен Ричи-Хук, – произнес майор Марчпоул. – Один из самых волевых наших командиров. Герой. Правда, мне от него толку было мало. Мы прекратили общаться.

– Чем он теперь занимается?

– Он – отработанный материал, – ответил майор. – Думали, думали, куда бы его определить, и никакой должности, кроме наблюдателя на вторых ролях, второй скрипки, так сказать, не нашли. Ричи-Хук завтра вечером поедет с вами.

* * *

Лица, собравшиеся на летном поле на следующий вечер, официальной версией своего сбора имели визит к новому Президиуму. С момента поднятия вопроса – и принятия решения о независимом наблюдателе – Президиум изрядно разросся вширь.

Возглавлял его по-прежнему американский генерал Шпиц. Лицо генерал имел круглое и суровое, каску – на вырост. Торс увивали пластиковые ремни и отягощали автомат с винтовкой и ранец с вещмешком. К генералу были приставлены адъютант наружности не столь воинственной – этого выбрали за свободное владение сербохорватским языком – и личный генеральский фотограф, юный, шустрый и субтильный; генерал называл его мистером Снейффелом. Ричи-Хук вырядился в шорты, рубаху цвета хаки и фуражку с красной кокардой. Скудный багаж таскал за ним все тот же Докинс, денщик из алебардщиков, как и хозяин, изрядно побитый военной жизнью; Докинс, что прислуживал Ричи-Хуку еще в Саутенде и в Пенкирке, в Центральной Африке и в пустыне – словом, всюду, где Ричи-Хук прошагал военным маршем; марши раз от разу теряли в масштабности, скорости и доблести, впереди, совсем близко, маячил вечный привал. Не обошлось и без лейтенанта Пэдфилда с композитором; на последнего возлагали надежды в плане подготовки партизанского концерта. Движение «Свободная Франция» тоже выделило представителя. Самолет укомплектовывали еще три личности американского, британского и югославского происхождения. Гилпин принес сводку для Каттермоула, наблюдатель ВВС готовился отчитаться о заявленном сотрудничестве пилотов самолетов-бомбардировщиков. Он, да двое генералов, да еще, может, Гилпин, были в курсе обещанного штурма.