Огонь под пеплом

Раскритиковав запрет на продажу и куплю рекрут (которых лучше брать из людей злосчастных, нежели счастливых — то есть не из справных мужиков, а из бобылей, лентяев и пьяниц, в надежде на их исправление в "строгой школе воинской"), Карамзин разъяснял, почему освободить крестьян в России невозможно. Земля есть собственность дворянская; если освобожденные земледельцы, не желая покидать насиженных мест, наймутся к своему же бывшему помещику, тот, прежде щадивший в них свою собственность, учнет драть с них три шкуры. Начнутся тяжбы, разорительные для всех; освобожденные от власти господской, крестьяне станут жертвами откупщиков и бессовестных судей, пустятся пьянствовать и злодействовать; вот и выходит, что их свобода вредна для государства.

Не меньше тридцати страниц были посвящены финансовым вопросам: ценности ассигнаций, бережливости и бесстыдной роскоши, ввозу и вывозу товаров, мздоимству таможенников и корыстолюбию лавочников. Затем стрелы полетели в законодателей, работающих над проектом Уложения, который есть не что иное, как дурной перевод Наполеонова Кодекса! Кстати ли начинать русское Уложение главою о правах гражданских, коих в России нет и не было? У дворян, купцов, мещан, крестьян права разные, а общего — лишь название русских, к тому же в Ливонии, Финляндии, Польше, Малороссии, входящих в состав Российской империи, имеются свои гражданские уставы. Так уж ли они нужны? Про то один Бог ведает, а только от новизны добра не жди.

Не менее пространно автор рассуждал о правильном выборе людей на важные должности и о нахождении способов "усиливать в чиновниках побуждение добра или обуздывать стремление ко злу", советуя предпочитать кнут прянику, ибо "за деньги не делается ничего великого". Не замечая, что противоречит сам себе, он утверждал, что происхождение важнее заслуг: "надлежало бы не дворянству быть по чинам, но чинам по дворянству". Наконец, будучи всего одиннадцатью годами старее государя, Карамзин наставлял его, точно учитель ученика: "Если Александр вообще будет осторожнее в новых государственных творениях, стараясь всего более утвердить существующие и думая более о людях, нежели о формах, ежели благоразумною строгостью обратит вельмож, чиновников к ревностному исполнению должностей; если заключит мир с Турцией и спасет Россию от третьей, весьма опасной, войны с Наполеоном, хотя бы и с утратою многих выгод так называемой чести, которая есть только роскошь сильных государств и не равняется с первым их благом, или с целостью бытия; если он, не умножая денег бумажных, мудрою бережливостью уменьшит расходы казны и найдет способ прибавить жалованья бедным чиновникам воинским и гражданским; если таможенные Уставы, верно наблюдаемые, приведут в соразмерность ввоз и вывоз товаров; если дороговизна мало-помалу уменьшится, то Россия благословит Александра, колебания утихнут, неудовольствия исчезнут, родятся нужные для государства привычки, ход вещей сделается правильным, постоянным; новое и старое сольются в одно, реже и реже будут вспоминать прошедшее, злословие не умолкнет, но лишится жала!.. Судьба Европы теперь не от нас зависит".

Александр отшвырнул от себя папку и стал смотреть в окно — кажется, они подъезжают к Новгороду.