Ограда

Робкое, нежное, светлое, смотрит раскрытыми глазками,
Новью рожденное, тайной спаленное, женское.
В нем отражается, в нем зарождается, с песнями, с ласками
Все необычное, все гармоничное, все безгранично вселенское.

Ропотно-дерзкое, властное, сдвинуло брови сурово,

Давностью взрощено, былью упрощено, в гнете покоя
Тягостно спящее, злобно шипящее: «Рвутся покровы, –
Я – неизменное, старше вселенной я», – это – надменно мужское.

Здесь, на прямом и едином пути,

В вечность вонзившем свои острия,
Верим: дано, суждено нам найти
Цельное, личное, трижды-единое «я».

Он

Предназначенного людям
Он ни чем не изменил;
То чем были, то чем будем,
Он собой объединил.

И пока все гуще, гуще

Зарастал бестропный лес, –
Он, единый, присносущий,
Меж сплетенья не исчез.

К трепетанью на болоте

Вызвал жуткие огни,
И в закатной позолоте
Лег на сумрачные пни.

Меж побегов и наростов

Жизни тучной, молодой
Он казал огромный остов,
Ветхий, страшный и худой.

В час, когда вонзали совы

В гулкий воздух зычный крик, –
Кутал в плотные покровы
Заповеданный свой лик.

И когда к глухой опушке

Смертный путь привел косца, –
Подал окликом кукушки
Весть о близости конца.

Пир торжественный он справил

В треске лопнувших суков,
В день, как небо окровавил
Бой огнистых языков.

И расплавившись шипела

Дымножелтая смола,
И от пламенного теле
Тень безмерная легла.

А когда земля окрепла,

Знойный выдержав пожар, –
Он остался в слое пепла,
Неизбежный перегар.

Дома

Домов обтесанный гранит
Людских преданий не хранит.

На нем иные существа

Свои оставили слова.

В часы, когда снует толпа,

Их речь невнятная слепа,

И в повесть ветхих кирпичей

Не проникает взор ничей.

Но в сутках есть ужасный час,

Когда иное видит глаз.

Тогда на улице мертво.

Вот дом. Ты смотришь на него –

И вдруг он вспыхнет, озарен,

И ты проникнешь: это – он!

Застынет шаг, займется дух.

Но миг еще – и он потух.

Перед тобою прежний дом,

И было ль – верится с трудом.

Но если там же, в тот же час,

Твой ляжет путь еще хоть раз, –

Ты в лихорадке. Снова ждешь

Тобой испытанную дрожь.

Двойник

Опять на улице на миг
Я этим был охвачен;
Я к тайне вновь душой приник,
Я в тайну вновь душой проник, –
И вновь был озадачен…
Что совершает мой двойник
Тот путь, что мне назначен.

Вначале я оцепенел,

В безумие повержен;
И я вневременным пьянел,
Далеко выйдя за предел,
Ничем земным не сдержан, –
Но тупо мой двойник глядел
И даже был рассержен.

Он продолжал идти и петь,

Размахивая тростью;
И он готовил злую плеть,
Чтоб с нею легче одолеть
Непрошенную гостью;
– И я, войдя в земную клеть,
Стал плотью, кровью, костью.

Смущение