Ограда

И только он стоял перед тобою,
Когда ты мне в тот вечер открывалась;
Конечно, я вполне владел собою,
Хотя на части сердце разрывалось.

Я говорил!.: «О, да! Он маг и властный,

И ты напрасно мыслишь, что изгнала
Его из сердца»… Речь, мольбою страстной,
Звуча, меня всего изобличала.

Мы разошлись. Был черен ночи полог.

Я проскользнул к себе неслышной тенью.
И лег. И спал. И был мой сонь так долог,
И все одно, давящее виденье.

В моих ушах твои стояли речи,

И видел я тебя одну сначала.
Но близость новой, неизбежной встречи
Внутри меня смущенье предвещало.

Да, вот и он. Ни ужаса, ни мысли.

Вдвоем в глухом томительном безлюдьи.
Мы друг пред другом грудами нависли,
Один с других сцепилися грудь с грудью.

И был твой лик подернут черной мглою

Нам мир предстал бесформенным хаосом.
И он стоял извечною скалою.
И я стоял несозданным утесом.

Упругих мышц безмерное усилье.

Сверканье глаз. Дрожанье губ бескровных.
Из недр души несметное обилье
Мы навлекли сокрытых сил духовных.

И лишь одно в сознании не тухнет,

Все существо сковавши в напряженье:
Прорвется ль шаг, родится ли движенье –
И я погиб, иль он громадой рухнет.

И длился, длился бой наш напряженный,

Бой существа, без мысли, без отчета.
…Я пробудился – весь изнеможенный,
Весь трепеща от холода и пота.

Когда ж потом, твоим отдавшись чарам,

С тобой бродил я в утреннике парка, –
Ты помнишь как мучительно, как ярко
Я сам тебе почудился кошмаром?

Ананке

Ah, Seigneur! Donnez moi la force et le courage

De contempler mon coeur et mon corpus sans degout

Ch. Baudelaire.

Сонет

Мой Боже! я стою у вечного предела
И смело произнес мое моленье вслух:
Дай сил мне вынести и мой ничтожный дух,
Не меньше сдавленный и мерзостный, чем тело.

Пергаментом лица безжизненных старух

В его зеркальности правдивой отблестело
Все то, что на челе надменном тяготело,
И от чего мой плод довременный был сух.

Когда вокруг Тебя столпившиеся люди

Насытились вполне, и семь кошниц укрух,
Осталися немым вещанием о чуде, –

Я, стоя в стороне, Тебя еще алкал,

И, приковав свой взор к незыблемости скал,
Твердил с отчаяньем упорным: «Буди, буди!»

Остров полипов

Первый сознательный отпрыск немых поколений,
Первый побег, еле зримый, растительной жизни,
Вялый, тупой, и безвольно предавшийся лени,
О, не приняться тебе на томительной тризне
Предков – полипов, оставивших трупы и тени
В острове мертвом, твоей изначальной отчизне.
Выйдешь из этого мира застывших явлений
Всюду с тобой его лик и глядит на тебя в укоризне.

Diaboli manuscriptum