Охотников. Нулевой потенциал

Влетев в комнату, я плюхнулся на кровать, Дуня уселась рядом, преданно прижавшись. Сапоги АнМихалны пересчитывали ступени лестницы. Дверь спальни грохнула о стену так, что сотрясся дом.

— Охотников, тварев след тебе под пятки! Ты что делае…

Она остановилась, сузив глаза. Недобро изучая нас с Дуней многообещающим взглядом.

— Голубки, право слово, — с ненавистью процедила АнМихална и резко развернулась на каблуках.

— А ну стоять, — нормальным тоном произнёс я, и Аннушка замерла, не донеся ногу до пола. — Дверь закрой и сюда иди. Ваше Сиятельство.

— Одной тебе мало? — не повернувшись, уточнила АнМихална.

— Койка широкая, места всем хватит, — пошутил я и спохватился, увидев, как натянулся мундир на развернувшихся плечах Аннушки. — Аня, дверь закрой, пожалуйста. Поговорить надо. Очень. И, если сейчас Дуня меня из рук выпустит, при твоих людях, говорить нам станет некогда и не о чем. Положу их всех.

Угроза возымела действие, и АнМихална, подчёркнуто осторожно притворив дверь, вернулась к кровати. Садиться, однако, не стала. Замерла, скрестив руки и поджав гневно дрожащие губы.

— Я кольцо в Гнили потерял, — сразу сообщил я, — в бою. А потенциал у меня, после нескольких стычек, резко возрос. Хоть я и опустошён изрядно после боя, но… Дуня, при соприкосновении тела с телом, умеет магию прятать. Если она меня сейчас отпустит, самый дурной из твоих солдат поймёт, что «нулевой потенциал» — враньё. Я человек не злой, но свидетели мне ни к чему. Это ясно?

— Яснее некуда, Матвей, — сквозь зубы выплюнула АнМихална. — Что у тебя случилось? От кольца такой сигнал мощный пришёл, я думала, душу отдам. Чем по нему шарахнули?

— Ядром силы. Моей. Я и шарахнул. В спешке перепутал с монеткой, использовал как маяк для удара.

Аннушка отрыла рот, закрыла. Постояла миг и обессиленно опустилась в стоявшее в углу кресло. Потом вскочила, подтянула его ближе. Тяжёлые ножки проехались по полу с жутким скрипом. Интересно, что сейчас думает о нас прислуга?.. Как бы не вломились, посчитав, что я барышню убиваю. Двух.

Людей АнМихалны Прасковья разместит, я даже не сомневался. Причём разместит как можно дальше от дома. Если они согласятся. Следовало исходить из того, что они по-прежнему дежурят на подъездной дорожке.

— Это, выходит, ты сейчас…

— Сейчас я пустой. Почти. И, нет, восстанавливаться привычным образом в ближайшее время не собирался.

Развёрнутый вполоборота, чтобы видеть Аннушку, я поймал сразу два взгляда. Сомневающийся — от АнМихалны. И обиженный — от Дуняши. Да что ж вы, бабоньки, на мою голову разом…

— Но сил покрошить твоих людей мне хватит. Так что без глупостей.

— Матвей Палыч, мы, вроде, на одной стороне играем, — тихо сказала АнМихална. — Я, конечно, опростоволосилась, не всё тебе рассказав изначально. Но ты должен понять… как я могла доверять…

— Так же, как и я теперь, когда обнаружил, что «союзница» меня вслепую пользовала.

Аннушка быстро глянула на Дуняшу, но я отрезал:

— При ней говори. Во-первых, если она уйдёт, я раскроюсь. Во-вторых, она — мой человек. Под клятвой.

— Даже так… — окончательно растерявшись, пробормотала Аннушка. — А ещё есть? Клятвенники?

— Есть. Но это моё дело. АнМихална, сегодня у нашей Грани появился Обмоточный. Ну, помнишь, тот, с окулярами, из избушки?

Аннушка побледнела, сжала подлокотники и наклонилась вперёд.

— Как?!

— А вот это мы с тобой обсудим в другом месте. У меня нет никакой уверенности, что здесь нас не подслушают. Сперва надо решить проблему с моей маскировкой. Сможешь мне снова такое колечко зачаровать?

— Не надо колечко, граф, — вдруг вмешалась молчавшая до сих пор Дуняша. — Я тебе лучше сделаю. Надо только уйти незаметно. Здесь ворожить не могу, сам понимаешь.

Аннушка метнула на неё взгляд, полный обжигающей ревности, но ответила спокойно:

— Выйти незаметно сможете? А я здесь… поскриплю.

— Ох, смелая барыня, и славы дурной не боится, — хмыкнула Дуня.

— Я ж не девка дворовая, чтоб приданное из одной невинности собирать, — вернула шпильку Аннушка.

— Так, барышни. Отставить словесные дуэли. Дуня, выведешь незаметно?

— Да, граф. У батюшки твоего, ПалЛяксаныча, ход в кабинете имелся.

Выскользнуть из дома стало непросто: люди АнМихалны взяли особняк в кольцо. Но внизу нас заметила Прасковья, и, со смешной деловитостью поклонившись, выскочила на улицу.

— Да что ж вы, соколики, тут мёрзнете-то? Ночка-то холоднюшшая, опосля дождя. Ну не хотите в избу идти ночевать, так давайте я вам хоть пирожков вынесу? И отвар налью согревающий. Да и кисель горячий стоит, я на завтрева-то сварила ужо… Молоденькие такие, всё себе поотморозите, а дитяток потом чем делать станете?.. Давайте уж, соколики, погрейтесь. Не обозлится барыня-то, холодина на дворе какая…

Через полминуты настойчивого бормотания внимание «соколиков» сосредоточилось на Прасковье. Мы с Дуняшей, выбравшись из окна первого этажа, ускользнули в сад.

Дуня привела меня в просторный пахший свежим сеном сарай, стоящий в паре сотен шагов от деревни.

— Раздевайся, граф.

— Что, соперницу решила уязвить? — хмыкнул я, не спеша подчиняться.