Око мира

-- Возможно, мне будет нужно выполнить кое-какие небольшие поручения, пока я буду в Эмондовом Поле, -- сказала она. -- Быть может, вы мне согласитесь помочь?

Она засмеялась, когда они, перебивая друг друга, поспешно согласились.

-- Вот, -- сказала она, и Рэнд удивился, когда она вложила монету в его ладонь, закрывая ее и обеими руками.

-- Не нужно... -- начал было он, но та только отмахнулась от его протестов, вручая монету Эвину и закрывая вокруг другой ладонь Мата, точно так же, как

она закрыла ладонь Рэнда.

-- Конечно, нужно, -- произнесла она, -- нельзя же вам работать даром. Считайте это символической платой, и храните при себе, так, чтобы помнили, что согласны

прийти, когда я позову. Между нами теперь связь.

-- Я никогда не забуду, -- пропищал Эвин.

-- Попозже мы поговорим, -- сказала она, -- и вы мне все о себе расскажете.

-- Леди... то есть, Морайна? -- нерешительно спросил Рэнд, когда она повернулась уйти. Она остановилась и взглянула на него через плечо, и ему пришлось

сглотнуть, прежде чем продолжить. -- Зачем вы приехали в Эмондово Поле?

Выражение ее лица не изменилось, но он, неожиданно и непонятно почему, пожалел о том, что спросил, и поспешил объясниться.

-- Я не хотел быть грубым, простите. Просто никто не приезжает в Двуречье, кроме купцов и разъезжих лавочников, когда снег не слишком глубоко лежит, чтобы

добраться сюда из Баэрлона. Почти что никто. И уж точно никто вроде вас. Купеческие охранники иногда говорят, что здесь у нас самая глухомань и медвежий

угол. Я думаю, всем приезжим и должно так казаться. Я просто поинтересовался.

Тогда ее улыбка исчезла, словно она что-то вспомнила. С секунду она просто смотрела на Рэнда.

-- Я изучаю историю, -- сказала она наконец, -- собираю старые легенды и сказки. Место, что вы зовете Двуречьем, всегда меня интересовало. Иногда я изучаю

легенды о том, что произошло здесь давным-давно, здесь, и в других местах.

-- Легенды? -- спросил Рэнд, -- Что тут когда случалось, в Двуречье, чтобы заинтересовать кого-то вроде... то есть, что тут вообще когда случалось?

-- И как еще это можно звать, кроме как Двуречье? -- добавил Мат. -- Оно всегда называлось Двуречье.

-- С вращением Колеса Времени, -- проговорила Морайна, наполовину про себя, с отрешенным взглядом, -- страны и области носят много имен. Люди носят много

имен, много лиц. Разные лица, но человек всегда тот же. Но никому не ведома Великая Вязь, сплетаемая Колесом, ни даже Вязь Эпохи. Мы можем лишь смотреть,

лишь изучать и надеяться.

Рэнд уставился на нее, не в силах произнести ни слова, не в силах спросить ее, о чем она говорила. Он не был уверен, предназначалось ли это для них вообще.

Остальные двое тоже стояли в ошеломленном молчании, заметил он. У Эвина отвисла челюсть.

Морайна снова посмотрела на них, и все трое вздрогнули, точно проснувшись.

-- Поговорим позже, -- сказала она. Никто из них не вымолвил ни слова. -- Позже. -- Она двинулась по направлению к Тележному Мосту, не идя, а словно скользя

по земле. Полы ее плаща распахнулись, как крылья, по обе стороны.

Как только она ушла, высокий мужчина, которого Рэнд до тех пор не замечал, отделился от фасада трактира и последовал за ней. Одна его рука покоилась на

длинной рукояти меча. Одет он был в темно-серое с зеленым, так, чтобы слиться с листвой или тенью, а его плащ переливался оттенками серого, зеленого и

коричневого цветов, развеваясь на ветру. Временами он почти что исчезал, растворяясь в том, что находилось позади него. Плетеный кожаный ремешок удерживал

его длинные, тронутые у висков сединой волосы. Лицо это казалось высеченным из камня, с твердыми плоскостями и углами, обветренное, но без морщин, несмотря

на седину в волосах его обладателя. Его манера двигаться напомнила Рэнду волчью.

Проходя мимо трех юнцов, он смерил их холодно-голубым, как зимний рассвет, взглядом. По его лицу нельзя было сказать, что именно показало измерение. Он

ускорил шаг, догоняя Морайну, затем пошел рядом с нею, нагибаясь и что-то ей говоря. Рэнд вздохнул -- он и не подозревал, что задержал дыхание.

-- А это был Лан, -- неровно произнес Эвин, как будто он тоже не дышал, такой уж то был взгляд. -- Спорим, что он Остерег.

-- Не будь дураком, -- Мат засмеялся, но смех получился дрожащий. -- Остереги только в сказках бывают. У них там мечи и доспехи все в золоте и драгоценных

каменьях, и они всегда на севере, в Великой Жухлыни, сражаются со всяким злом, троллоками там и вообще.

-- Ну, значит, он мог бы быть Остерегом, -- настаивал Эвин.

-- Ты на нем золото и каменья видел? -- презрительно рассмеялся Мат. -- У нас что, в Двуречье троллоки водятся? Одни овцы тут водятся. Любопытно, что тут

могло произойти, что ее так интересует.

-- Что-нибудь да могло, -- неторопливо ответил Рэнд. -- Говорят, трактир тут стоял тысячу лет, а то и дольше.

-- Тыща лет сплошных овец, -- сказал Мат.

-- Серебряное пенни! -- вдруг вспыхнул Эвин, -- Она мне дала целое серебряное пенни! Ой, чего я куплю, когда лавка приедет!