Око мира

-- Я уж думал, ты все Празднество на хуторе просидишь! -- крикнул Рэнду, перекрывая гомон толпы, Перрин Айбара. На полголовы ниже Рэнда, кудрявый подмастерье

кузнеца был так коренаст, что казался шириной в полтора человека. Размером мощных рук и плеч он мог поспорить с самим мастером Лугханом. Для Перрина не

составило бы труда протолкаться сквозь толпу, но это было не в его обычае. Он пробирался между стоящими осторожно, извиняясь перед людьми, ничего, кроме

лавочника, не замечавшими. Он все равно извинялся, стараясь никого не пихнуть, по мере того, как он добрался до Мата с Рэндом.

-- Представляете? -- сказал он, наконец-то приблизившись к ним. -- Лавка как раз на Масленицу! Я так думаю, и фейерверк будет.

-- Ты и половины всего не знаешь! -- рассмеялся Мат.

Перрин глянул на него подозрительно и повернул вопросительный взгляд к Рэнду.

-- Это правда, -- крикнул Рэнд, указывая на гомонящую толпу людей вокруг. -- Потом все объясню. Потом, я говорю!

Тут Падан Файн выпрямился на козлах, и толпа моментально стихла. Последние слова Рэнда раздались в полнейшей тишине, как раз, когда лавочник поднял было

руку и открыл рот. Все повернулись и взглянули на Рэнда. Тощий и костлявый лавочник, приготовившийся захватить своими первыми словами все внимание собравшихся,

посмотрел на него острым, ищущим взглядом.

Щеки Рэнда покраснели, и ему захотелось стать размером с Эвина, чтобы не так выделяться в толпе. Его друзьям тоже стало неудобно. Всего год назад Файн

начал признавать их троих за взрослых мужчин -- обычно он не обращал никакого внимания на тех, кто был слишком молод, чтобы закупить достаточно товара

с его фургона. Рэнд надеялся, что он не опустился в глазах лавочника до мальчишки.

Громко фыркнув, Падан Файн запахнул свой тяжелый плащ.

-- Ну уж нет, не потом, -- воскликнул лавочник, вновь вздымая кверху руку, -- я сейчас вам все расскажу.

Говоря, он широко жестикулировал, швыряя слова в толпу.

-- Вы думаете, вам тут в Двуречье туго приходится, а? Во всем мире всем туго приходится, от Великой Жухлыни на севере до Моря Бурь на юге. От Аритского

океана на западе до Айельской Пустоши на востоке. И еще дальше. Зима суровей, чем когда-либо, такая, что кровь стынет в жилах и кости трещат от холода?

Брррр! Зима везде холодная. В Пограничье вашу зиму назвали бы весной. А весна, вы говорите, все не идет? Волки овец дерут? Может, и на людей нападают?

Так примерно дела обстоят? Ну так вот, весна везде запаздывает. Волки повсюду голодны и вонзят клыки в любое мясо, какое найдут: овцу ли, корову, или человека.

Но есть вещи и похуже, чем зима да волки. Многие были бы рады иметь только ваши маленькие беды, -- он замолчал в ожидании.

-- Что может быть хуже, чем когда волки дерут овец и людей? -- потребовал ответа Сенн Бью, и остальные поддержали его.

-- Когда люди дерут людей, -- мрачный и торжественный ответ лавочника пустил по толпе гул взволнованного шепота, который усилился по мере того, как он

продолжил. -- Я имею в виду войну. В Геальдане бушуют война и безумие. Снега Даллинского Леса красны от человеческой крови. Вороны и вороний грай наполняют

воздух. Армии спешат в Геальдан. Народы, великие Дома, и великие люди шлют солдат на битву.

-- Война? -- рот мастера аль'Вира неловко скривился вокруг непривычного слова. Никто в Двуречье никогда не имел отношения к войне. -- Почему у них война?

Файн ухмыльнулся и у Рэнда создалось впечатление, что он издевается над отрезанностью двуречинцев от остального мира, над их неосведомленностью. Лавочник

склонился вперед, словно хотел сказать старосте что-то по секрету, но его шепот пронесся над толпой, как и было задумано.

-- Поднят штандарт Дракона, и люди сбираются, чтобы биться с ним. Или под ним.

Долгий вздох потрясения покинул глотку каждого, и Рэнд невольно содрогнулся.

-- Дракон! -- простонал кто-то, -- Темный бродит по Геальдану!

-- Никакой не Темный, -- проворчал Харал Лугхан. -- Дракон и Темный -- разные вещи. И к тому же это так или иначе Лжедракон.

-- Давайте послушаем мастера Файна, -- сказал староста, но успокоить людей было непросто. Крики звучали со всех сторон, мужики и бабы перекликались через

головы друг друга.

-- Ничем не лучше Темного!

-- Дракон расколол мир, так ведь?

-- Он начал! Он вызвал Время Безумия!

-- Все помнят пророчества! Когда Дракон возродится, кошмары покажутся розовыми снами!

-- Он просто очередной Лжедракон! Иначе и быть не может!

-- Какая разница? Помните, прошлый Лжедракон тоже войну начал. Тысячи убитых, Файн, правда? Он Иллиан осадил.

-- Времена недобрые. Никто двадцать лет себя Драконом Возрожденным не объявлял, а теперь три за пять лет. Недобрые времена! Только на погоду гляньте!

Рэнд переглянулся с Матом и Перрином. Глаза Мата возбужденно сияли, но Перрин обеспокоенно хмурился. Рэнд помнил все истории о людях, что называли себя

«Дракон Возрожденный», и если все они показали себя Лжедраконами, исчезая или погибая, не исполнив ни одного из пророчеств, то то, что они сделали до того,