Око мира

Рэнд открыл ладонь, чтобы взглянуть на данную ему монету и чуть не выронил ее от изумления. Чеканный рельеф с женщиной, держащей язык пламени на открытой

ладони, был ему незнаком, но он часто смотрел, как Бран аль'Вир взвешивал монеты, что привозили купцы из дюжин различных земель, и таким образом мог судить

о ее стоимости. На столько серебра можно было где угодно в Двуречье купить хорошую лошадь, и еще бы осталось.

Он взглянул на Мата и увидел то же ошеломленное выражение, что, должно быть, появилось и на его лице. Повернув ладонь с монетой так, чтобы Мат мог ее видеть,

а Эвин нет, он вопросительно поднял бровь. Мат кивнул, и с минуту они смотрели друг на друга с озадаченным удивлением.

-- Что у нее за поручения такие? -- спросил, наконец, Рэнд.

-- Я не знаю, -- твердо сказал Мат, -- да мне и все равно. Да я ее и не потрачу. Даже когда лавка приедет, -- с этими словами он засунул монету к себе

в карман куртки.

Кивнув, Рэнд проделал со своей монетой то же самое. Он не знал, почему именно, но Мат был прав. Нельзя тратить эту монету -- она ведь была от нее. Для

чего еще могло пригодиться серебро, он не знал, но...

-- Как по-вашему, мне мою тоже оставить? -- на лице Эвина отразилась мучительная нерешительность.

-- Ну только если ты хочешь, -- ответил Мат.

-- По-моему она ее тебе дала, чтобы ты ее потратил, -- сказал Рэнд.

Поглядев на монету, Эвин покачал головой и сунул серебряное пенни в карман.

-- Я его сохраню, -- изрек он горестно.

-- Еще же скоморох есть, -- сказал Рэнд, и младший мальчишка оживился.

-- Если он когда-нибудь глаза продерет, -- добавил Мат.

-- Рэнд, -- протянул Эвин, -- ну есть скоморох, или нету?

-- Увидишь, -- ответил со смехом Рэнд. Ясно было, что Эвин не поверит, пока своими глазами не увидит скомороха. -- Рано или поздно он должен спуститься.

Со стороны Тележного Моста донесся гомон, и когда Рэнд увидел, чем он был вызван, то рассмеялся от радости. Толпа деревенских жителей, от седовласых старцев

до младенцев, едва научившихся ходить, сопровождала к мосту высокий, огромный фургон, запряженный упряжкой из восьми лошадей. Снаружи парусинового навеса

фургона, словно грозди винограда, висели мешки и свертки. Наконец-то явился разъезжий лавочник. Чужаки и скоморох, фейерверк и лавочник. Чудесная будет

Масленица. Лучшая из всех.

Глава 3

Лавочник

Под грохот и звон связок кастрюль и сковородок разъезжая лавка, окруженная роем деревенских жителей и прибывших на Празднество хуторян перевалила через

бревенчатый Тележный Мост. Лавочник завернул коней к трактиру. Со всех сторон, не сводя глаз с его тощей фигуры, сидевшей на козлах, к огромному фургону,

чьи колеса были выше человеческого роста, тянулся народ.

Человек, правивший фургоном, был Падан Файн, бледный и худой мужчина с длинными руками и массивным, как клюв, носом. Файн, с его манерой улыбаться и посмеиваться

про себя, точно он знал что-то смешное, чего никто больше не знал, приезжал со своей лавкой в Эмондово Поле каждую весну, насколько помнил Рэнд.

Как только упряжка остановилась, гремя упряжью, дверь трактира распахнулась и появился Деревенский Совет под предводительством мастера аль'Вира и Тэма.

Они шествовали нарочито спокойно, даже Сенн Бью, среди выкриков и гомона остальных, требующих то булавок, то кружев, то книг, то еще чего. Толпа неохотно

расступалась, пропуская их вперед, сразу смыкаясь за ними и не прекращая звать лавочника. Наиболее громко люди требовали новостей.

С точки зрения деревенских жителей чай, иголки и прочее были лишь половиной груза лавки. Второй, не меньшей важности половиной, были новости из внешнего

мира, мира снаружи Двуречья. Иные лавочники просто выкладывали все, что знали, вываливали, точно в кучу мусора, чтобы их больше не тревожили. Из иных каждое

слово приходилось выдавливать, и говорили они неохотно и недружелюбно. Файн же рассказывал новости легко и непринужденно, хотя и в несколько поддразнивающей

манере, и устраивал из рассказа представление вроде скоморошьего. Лавочник любил быть в центре внимания, расхаживая, точно петух-недомерок, любил, чтобы

все на него смотрели. Рэнду внезапно пришло в голову, что Файну может и не понравиться присутствие в деревне настоящего скомороха.

Тщательно привязывая вожжи, лавочник уделял Деревенскому Совету ровно столько же внимания, сколько и толпе вокруг него, то есть почти никакого. Изредка

он кивал головой неизвестно кому, или махал рукой тем, с кем был особо дружен. Хотя близко он ни с кем не дружил -- так, сходить в трактир, хлопнуть по

спине при встрече.

Народ все громче призывал его говорить, но Файн ждал, возясь с различными мелочами на козлах, пока степень напряженности достигнет желаемого уровня. Совет

молчал, сохраняя присущее Совету достоинство, но клубы трубочного дыма, сгущавшиеся над головами, показывали, чего это стоило.

Рэнд и Мат протиснулись в толпу, подбираясь как можно ближе к фургону. Рэнд бы остановился и на полпути, но Мат тащил его вперед до тех пор, пока они не

оказались сразу за спинами Совета.