Око мира

Рэнд пожалел, что не говорил потише. Если бы он знал, что она слушает, он так бы и сделал. Мат и Перрин, осклабившись, как дураки, пустились рассказывать

ей о своих столкновениях с всадником в черном плаще, но Рэнд промолчал. Он точно знал, что она скажет, дослушав до конца.

-- Найнива была права, -- объявила Эгвена, обращаясь к небу, когда два парня замолчали. -- Никого из вас из пеленок выпускать нельзя. Люди, вообще, иногда

ездят верхом. Это их чудовищами из скоморошьей сказки не делает.

Рэнд кивнул про себя; что он думал, то она и сказала. Она обернулась к нему.

-- А ты разносишь эти россказни. Ты, Рэнд аль'Тор, иногда бываешь таким болваном. Зима и без того страшная, а ты еще тут детей пугаешь.

Рэнд скорчил недовольную рожу.

-- Ничего я не разношу, Эгвена. Но что я видел, я видел, и это был не хуторянин, который корову искал.

Эгвена набрала в грудь воздуха и открыла рот, но то, что она собралась высказать, испарилось, когда отворилась дверь трактира и мужчина с копной белоснежных

волос выскочил оттуда, как если бы за ним гнались.

Глава 4

Скоморох

Дверь с треском захлопнулась за седоволосым, и тот вертанулся на месте, чтобы сердито глянуть на нее. Худой, он был бы высоким, если бы не сутулил плечи,

но двигался он прытко, несмотря на то, что явно был в летах. Его плащ казался сплошной массой заплат странных форм и размеров, трепетавших сотней цветов

с каждым движением воздуха. Он был довольно плотный, заметил Рэнд, несмотря на то, что говорил мастер аль'Вир, а заплаты были просто нашиты сверху для

красоты.

-- Скоморох! -- прошептала Эгвена восторженно.

Седоволосый развернулся, так, что плащ его раздуло ветром. Его куртка была странного покроя, с мешковатыми рукавами и большими карманами. Густые усы, такие

же белые, как и волосы на голове, дрожали по углам рта, лицо было покороблено, точно кора старого, много пережившего дерева. Он сделал грандиозный жест

в сторону Рэнда и остальных своей резной трубкой с длинным чубуком, за которой тянулся синеватый дымок. Синие глаза выглядывали из-под кустистых белых

бровей, вбуравливаясь во все, что видели.

Рэнд уставился на его глаза с таким же интересом, как и на все остальное. У всех двуречинцев были темные глаза, и у большинства купцов, и их стражников,

и у всех, кого только Рэнд в жизни видел. Конгары и Коплины, бывало, дразнили его за его серые глаза, пока он не расквасил-таки Эвалю Коплину нос; эх и

пробрала же его за это Мудрица! Интересно, есть ли на свете место, где ни у кого нет темных глаз, подумал он. Может, и Лан оттуда.

-- Что это за деревня? -- вопросил скоморох густым, словно звучнее обычного, голосом. Даже на открытой местности он, казалось, отдавался эхом, как в зале.

-- Недоумки в той деревне сказали мне, что я могу сюда доехать засветло, но о том, что для этого нужно выехать затемно, умолчали. Когда же я являюсь, продрогши

до костей, и в ожидании теплой постели, трактирщик ваш бурчит о неурочном часе, как будто я какой бродячий свинопас, и Деревенский ваш Совет не умолял

меня продемонстрировать на празднике на вашем мое искусство. И что он староста, он тоже не сказал мне... -- Он остановился перевести дух, смерил их всех

взглядом и тут же продолжил: -- Когда же я спустился вниз наутро, чтоб трубку покурить перед камином, и выпить кружку эля, то люди в общей зале глядели

на меня, как будто я их шурин или зять, зашел занять деньжонок. Какой-то старый дед пускается ругаться о том, какие сказки можно рассказывать, какие нет,

потом девчушка кричит, чтоб я немедля убирался, при этом угрожая мне огромною дубиной, когда я чуть помедлил. Кто и когда, скажите мне на милость, вот

так со скоморохом обращался?

На лице Эгвены можно было четко различить изумление и восторг при виде скомороха, смешанное с желанием защитить Найниву.

-- Вы уж извините, Мастер Скоморох, -- сказал Рэнд. Он знал, что он и сам глупо ухмылялся рассказу. -- Это была наша Мудрица, а...

-- Вот та смазливенькая девчоночка? -- воскликнул скоморох. -- Деревенская Мудрица? Да в ее возрасте надо парням глазки строить, а не больных лечить и

не погоду предсказывать.

Рэнд переступил с ноги на ногу, поежившись. Он надеялся, что Найнива никогда не услышит такого о себе мнения. А если и услышит, то после того, как скоморох

закончит с представлением. Перрин поморщился при его словах, а Мат беззвучно присвистнул, как будто они разделяли надежды Рэнда.

-- А остальные люди в зале -- это был Деревенский Совет, -- продолжил Рэнд. -- Я уверен, что они не хотели быть невежливыми. Понимаете, мы только что узнали,

что в Геальдане война, и появился кто-то, кто объявил себя Драконом Возрожденным. Лжедракон. Туда едут Аэс Седаи из Тар Валона. Совет пытается решить,

в опасности ли мы здесь.

-- Старые новости, даже в Баэрлоне, -- отмахнулся скоморох. -- А уж там узнают новости в последнюю очередь. -- Он замолчал, оглядывая деревню, и добавил

сухо. -- Почти в последнюю.

Потом взгляд его упал на фургон, одиноко, с опущенными оглоблями, стоявший перед трактиром.