Око небесное

Хэмилтон неохотно поплелся вслед за женой. На кухне Макфайф и Билл Лоус стояли столбами, неловко и неуклюже, не зная, чем заняться. Лоус блеснул короткой улыбкой, в которой угадывалось понимание и отчасти извинения. Хэмилтон не успел понять точно; Лоус быстро отвернулся и занялся распаковкой бесконечных нарезок и намазок для сэндвичей. Миссис Притчет любила холодные закуски.

– Бридж! – провозгласила миссис Притчет в другой комнате. – Но нам нужно хотя бы четыре человека. Мы можем рассчитывать на вас, мисс Рейсс?

– Боюсь, я не слишком хороша в бридже, – прозвучал в ответ бесцветный голос мисс Рейсс. – Но я приложу все усилия.

– Лоус, – сказал Хэмилтон, – ты слишком умен, чтоб прогнуться под нее. Ну ладно Макфайф, но ты?

Лоус не смотрел на него.

– Позаботься о себе, – сказал он глухо. – Ну а я позабочусь о себе.

– Ты же не можешь не понимать, что…

– Масса Хэмилтон, – включил акцент Лоус. – Моя шанс не упускай. Моя так жить дольш', да.

– Прекрати. – Хэмилтон обиженно вспыхнул. – На меня-то это барахло не вываливай.

С насмешкой в темных глазах Лоус отвернулся, не извинившись. Но его трясло; руки дрожали так сильно, что Марше пришлось забрать у него фунт копченого бекона.

– Оставь его в покое, – сделала она выговор мужу. – Это его жизнь.

– Тут ты ошибаешься, – парировал Хэмилтон. – Это ее жизнь. Разве можно прожить на холодной нарезке и намазках для сэндвичей?

– Да все не так плохо, – философски вмешался Макфайф. – Проснись, друг. Это ведь мир пожилой леди, верно? Она управляет здесь, она босс.

В дверях появился Артур Сильвестер.

– Извините, у вас не найдется стакана теплой воды и немного соды? Что-то у меня сегодня кислотность разыгралась.

Положив руку на хрупкое плечо Сильвестера, Хэмилтон сказал ему:

– Артур, ваш Бог в этом месте не живет; вам тут не понравится.

Не удостоив его ответом, Сильвестер прошел к раковине. Там он получил от Марши стакан воды и соду; затем, отойдя в угол, сосредоточился на них, отключившись от всего остального.

– Я все еще никак не могу в это поверить, – признался Хэмилтон жене.

– Во что, дорогой?

– Силки. Ее больше нет. Абсолютно. Словно моль убили хлопком ладоней.

Марша безразлично пожала плечами.

– Ну где-то она есть, в каком-то другом мире. Там, в реальном мире, она все так же клянчит выпивку и демонстрирует свой товар.

Слово «реальный» ей удалось произнести так, что оно прозвучало грязным и неприличным.

– Могу вам помочь? – Эдит Притчет, игриво порхая, появилась в дверях; огромная масса трясущейся плоти, заключенная в шелковое платье в цветочек. Сочетания цветов на нем буквально резали глаз.

– Ох-ох-ох, где бы мне найти передник?

– Вон там, в шкафу, Эдит. – Марша показала ей, где искать.

С инстинктивным отвращением Хэмилтон отшатнулся от этого создания, когда оно тяжело проплывало мимо него. Миссис Притчет одарила его бездумной улыбкой.

– Ну же, не будьте букой, мистер Хэмилтон. Не надо портить нам вечеринку.

Когда миссис Притчет, ковыляя, удалилась из кухни обратно в гостиную, Хэмилтон зажал Лоуса в угол.

– Ты согласен, чтоб это чудовище контролировало твою жизнь?

Лоус пожал плечами.

– А у меня что, когда-то была жизнь? Или водить людей по Беватрону, по-твоему, можно назвать жизнью? Людей, которые ничего в этом не понимают, людей, которые просто случайно забрели с улицы, обычных туристов без технического образования…

– А сейчас ты чем занимаешься?

Лоус с гордым видом встряхнулся.

– Я возглавляю исследовательский отдел в Мыловаренной компании Лэкмана в Сан-Хосе.

– Никогда о такой не слышал.

– Миссис Притчет придумала ее. – Отводя взгляд от Хэмилтона, он объяснил: – Там производят модные сорта мыла с запахом.

– Господи Иисусе, – сказал Хэмилтон.

– Слабовато, да? Ну так это для тебя слабовато. Это ты сдохнешь, но на такую работу не пойдешь.

– Именно. Я бы никогда не стал производить ароматизированное мыло для Эдит Притчет. Не стал бы, и все.

– Я тебе одну вещь скажу. – Голос Лоуса дрогнул. – Ты как-нибудь попробуй быть цветным хоть ненадолго. Попробуй, каково оно – кланяться со словами «Да, сэр» любой белой мрази, что к тебе припрется, любой деревенщине из Джорджии, что на пол сморкается от непроходимой своей тупости, а туалет этот кретин найти не может, пока его туда не приведешь. Пока я его туда не приведу. И практически приходится показывать, как штаны снимать. Ты попробуй немножко. Попробуй свои шесть лет в колледже оплатить, моя за белыми посуду в дешевой забегаловке. Я про тебя наслышан, твой отец был крупным физиком. И денег у тебя всегда хватало, посуду по забегаловкам мыть не приходилось. Вот ты попробуй получить диплом так, как я получил. И попробуй потаскать его в кармане полгодика в поисках работы. И в конце концов тупо водить туристов и носить на рукаве повязку гида. Повязку, да, – как у евреев в концлагере. И вот тогда ты, возможно, не будешь так возражать против того, чтобы заниматься исследованиями на мыловаренной фабрике.

– Даже если эта фабрика не существует?