Октябрь. Память и создание большевистской революции

Сдержанность ВРК резко контрастировала с решимостью масс отбить Кремль у «белогвардейцев» и юнкеров: «Загремела артиллерия, шум, грохот… ведут пленных… “Ура!”, первая победа, вдохновителями которой были двинцы. Еще ярче загорелись глаза, еще радостнее забилось сердце» [Федотов 1919: 27]. Московская артиллерия, нацелив пушки на Кремль, проявляла революционную сдержанность, обстреливая Кремль только в тех случаях, когда приходилось выбирать между «жертвой людьми и жертвой кремлевскими зданиями» [Ольминский 1919: 36].

Очевидцы часто сосредоточивали свое внимание на определенных моментах или местах революции, что позволяло им описать связный «эпизод» все еще неуловимой революционной истории. Иногда эту функцию выполняло и отсутствие места. Например, за кажущимся спокойствием на улицах Петрограда 25 и 26 октября Рид увидел признаки «жизнеспособности общественного организма»:

Утро застало город в неистовом возбуждении. Целый народ поднимался под грохот бури. На поверхности все было спокойно. <…> В Петрограде ходили трамваи, магазины и рестораны были открыты, театры работали <…> Сложная рутина повседневной жизни, не нарушенная и в условиях войны, шла своим чередом [Рид 1968: 355].

Чаще всего воспоминания строились вокруг одной или нескольких драматических кульминаций, чтобы передать ощущение неумолимости, даже неизбежности, революции. Троцкий в своих воспоминаниях опирался на событие 22 октября в Петрограде, за три дня до захвата власти большевиками, когда были предприняты важнейшие организационные шаги к восстанию:

День 22 октября стал днем смотра сил пролетарской армии. Он во всех отношениях прошел прекрасно. Несмотря на шедшие справа предупреждения о том, что на улицах Петрограда будет литься рекою кровь, народные массы валом валили на митинги Петроградского Совета. Все ораторские силы были приведены в движение. Все общественные помещения были заполнены. Митинги шли непрерывно в течение ряда часов. Выступали ораторы нашей партии, съезжавшиеся на Советский Съезд делегаты, представители с фронта, левые с.-p., и анархисты. Общественные здания были затоплены волнами рабочих, солдат и матросов. Таких собраний было немного в Петрограде даже за время революции <…> Десятки тысяч народа омывали волнами здание Народного Дома, перекатывались по коридорам, заполняли залы. На железных колонках висели огромные гирлянды человеческих голов, ног, рук, как гроздья винограда. В воздухе царило то электрическое напряжение, которое знаменует наиболее критические моменты революции. «Долой правительство Керенского! Долой войну! Вся власть Советам!» Никто из среды прежних советских партий уже не решался выступать перед этими колоссальными толпами со словом возражения. Петроградский Совет господствовал безраздельно. Кампания была уже, в сущности, выиграна. Оставалось нанести призрачной власти последний военный удар [Троцкий 1924–1927, 3: 256].

Представляется следующая картина: в этот знаковый момент массы, руководствуясь революционной выдержкой и целеустремленностью, погнали революцию перед собой неумолимой волной, в то время как большевики в лучшем случае плыли по течению.