Октябрь. Память и создание большевистской революции

Чуть позже партия представила отчет с довольно неутешительными результатами. Военные трудности Гражданской войны лишь замаскировали внутрипартийные «болезни», а между партией и широкими массами рядовых рабочих существовал «известный отрыв». Обнищание всей страны и неспособность правительства удовлетворить новые экономические запросы усугублялись притоком в партию оппортунистов, чуждых революционному коммунизму. «В бурные октябрьские дни» эти люди заняли губернские и уездные посты, для которых не годились и от которых теперь не хотели отказываться. Эти «элементы разложения стали чуть ли не вожаками низов». Еще хуже то, что герметичные условия развития местных партийных организаций породили «официальную верхушку», которая отвергала новичков, направленных центром, и ревностно оберегала свои прерогативы. Она стала препятствием для роста и проявления инициативы в организации, что выразилось в снижении числа новых членов и падении авторитета партийных организаций. В отчете рекомендовалось вовлечь в процесс принятия решений широкие круги партии и перенести акцент партийной деятельности с комитетов и кружков на заводы и фабрики. Центр партии, заключали авторы, должен был давать конкретные указания провинции по всем вопросам[403].

Социальные рамки Истпарта

События первых месяцев 1921 года активизировали усилия большевиков по институционализации Октября. Большевистские лидеры остро реагировали на внутрипартийную критику оторванности от сторонников и не хотели подтверждать это ощущение разобщенности выявлением фрагментарной истории революции и партии. Новые социалистические институты, многие из которых основаны после Октября 1917 года, стали жизнеспособными только после 1921 года, когда государство стало выделять на них больше средств. В частности, одной из организаций было поручено написать последовательную историю революции и партии ради пробуждения чувства сплоченности и осознания общей истории, которого так не хватало рядовым партийцам. Комиссия по истории Октябрьской революции и Российской коммунистической партии (далее – Истпарт) была создана при Народном комиссариате просвещения (Наркомпросе) постановлением Совнаркома от 25 сентября 1920 года. Первоначальный состав Комиссии не питал иллюзий относительно масштабности возложенных на него задач. В конце 1921 года Невский предоставил Истпарту жалкую картину положения в Петрограде: заводы и дома лишены топлива, пролетариат находится в оппозиции, квалифицированные рабочие уходят из города, женщины бегут от экономических трудностей в проституцию. «Я, впрочем, пессимист», – заключал он[404]. Задача написания истории Октября теперь находилась совсем в других руках: ее направляли не эклектичные художники и ученые, слабо связанные между собой истовой верой в революцию, а небольшая группа мужчин и женщин, которых на протяжении многих лет объединял схожий жизненный опыт и мировоззрение[405].

В своих исследованиях социальных рамок памяти Морис Хальбвакс подчеркивает, что любая групповая реконструкция событий прошлого должна исходить из общих представлений членов группы и что только те переживания, которые волнуют наибольшее число членов, будут сформулированы как часть групповой памяти. И действительно, общие переживания и представления имеют решающее значение для внутренней согласованности и жизнеспособности воспоминаний о событиях, придавая им достоверность и подлинность благодаря взаимному подкреплению, поскольку люди в этой группе единомышленников стремятся согласовать свои интерпретации событий прошлого. При этом, по словам Хальбвакса, «память людей зависит от тех групп, в которые они входят, и от тех идей и образов, которыми более всего интересуются эти группы» [Хальбвакс 2007: 180]. Люди опираются на множество взаимодополняющих факторов, определяя, что их интересует или что можно считать уместным. Их собственные идеологические, политические и культурные представления действуют в тесной взаимосвязи с идеологическими, политическими и культурными целями системы, в которой они живут.