Октябрь. Память и создание большевистской революции

Истпарт был рожден потребностью в стабильности и однозначности в изменчивое и непостоянное время. Последовательная история революции и партии должна была обеспечить режиму незыблемое прошлое, на которое он бы опирался. «Посредством сопоставления, взаимной проверки можно выяснить истину, – говорил Ольминский на девятой партийной конференции. – Везде есть ошибки, везде есть и крупицы истины» [Девятая конференция… 1972: 99]. Истпарту предстояло не только собрать эти крупицы, но и создать из них цельное революционное повествование. Созданию такого повествования, достаточно гибкого для того, чтобы самые разные группы и личности могли найти в нем свою роль, в немалой степени способствовало то, что Ольминский раздвинул временные границы Октября и большевистской партии:

По отношению к «Октябрьской революции», – что эта революция не ограничивается октябрьскими днями 1917 года: она еще продолжается, и нельзя даже предвидеть, когда можно будет сказать, что этот революционный период закончен; по отношению к истории Росс<ийской> Комм<унистической> Партии (большевиков) было бы неправильно ограничивать задачу временем появления слова «большевик» (1903 год), а нужно брать историю со времени первого в России самостоятельного политического выступления пролетариата [Из эпохи… 1921–1923, 1: 4][436].

В его речи Октябрьские дни рассматривались как поворотный момент в гораздо более широком, аморфном процессе революции, а РСДРП была включена в состав большевистской партии, а не наоборот.

С каждым новым шагом создатели Истпарта стремились сделать изложение революционного нарратива более последовательным. Уже административная структура организации была одним из таких шагов: Истпарт был задуман как сеть местных бюро, в центре которых помещался губистпартотдел, созданный при губернском комитете партии. Сеть разрасталась из центра по губерниям, хотя одна новгородская организация утверждала, что занималась подобной деятельностью еще до создания Истпарта[437]. К октябрю 1921 года Истпарт насчитывал 21 действующее местное бюро, а уже через год их количество выросло до 72 (14 на областном уровне и 58 на губернском)[438]. Каждое бюро должно было иметь свой совет, состоящий не менее чем из трех человек, при этом в нем обязательно должен был быть хотя бы один член местного комитета партии, который отбирал остальных по стажу членства в партии, социальному положению и научной квалификации. Местные бюро должны были собирать и систематизировать любые материалы по истории рабочего движения, партийных организаций и «октябрьского переворота» в конкретном регионе. Все это должно было осуществляться в тесном контакте с Москвой, согласно ее «желаниям и инструкциям»[439].

Бюро имели право требовать любые материалы у любых учреждений и частных лиц, а также обращаться за помощью в их получении ко всем «органам советской власти». В его обязанности также входили организация библиотек, музеев, выставок, публикация работ в местных журналах и в виде книг, устройство публичных лекций и собраний по истории Октября и РКП, проведение вечеров воспоминаний. Целью всей этой деятельности было «теоретическое изучение истории и объединение ветеранов рабочего движения». Местные бюро должны были ежемесячно представлять подробные отчеты о своей деятельности в соответствующий губернский комитет партии, в бюро Истпарта вышестоящего комитета партии и даже в центральный Истпарт[440]. На основе этой системы последний мог составить полную картину революционного движения из отдельных его частей – то есть буквально составить карту революции.