Октябрь. Память и создание большевистской революции

Многие из этих элементов повторялись в анкетах, составленных местными бюро и адаптированных к местным условиям. Так, в одной из самарских анкет были указаны основные события революционного движения в городе: покушение «анархистов, максималистов и левых эсеров» на советскую власть в мае 1918 года и борьба с чехами. Формулировка вопросов давала представление о безыдейной в конечном счете контрреволюции, приводя в пример «мелкобуржуазное» Самарское Учредительное собрание, которое распалось изнутри и разбежалось в панике перед победоносной Красной армией. Важность этой анкеты состояла в том, что ее целью была демонстрация контуров политического тела в Самаре в этот период. Респондентам предлагалось опознать, какие слои были за советскую власть или против нее во время взятия города и как они отреагировали на «мелкобуржуазное» правительство Самарского Учредительного собрания, пришедшее к власти в середине 1918 года. Далее были заданы вопросы о том, какую роль в арестах и расстрелах в период работы Учредительного собрания сыграли «эсеры, меньшевики, интеллигенция и духовенство», а также о роли местной партийной организации, в которой состоял респондент, и его личной роли в эти моменты. Отдельный блок вопросов касался деятельности местных «большевиков-коммунистов» при чехах: просили назвать их, рассказать об их деятельности, разногласиях по принципиальным вопросам, а также о случаях отказа от основной «партийной линии»[496].

Форма и содержание анкет стали результатом того же стремления к связности повествования, которое определяло все другие попытки написать, прославить или вспомнить историю Октября с момента захвата власти большевиками. Начиная с 1920 года Истпарт стал привлекать к этому процессу новую группу рассказчиков с общим жизненным опытом, что отличало их от предыдущих. Большинство из них смотрели на мир через призму революционной и партийной деятельности и воспринимали Октябрьскую революцию через эту же призму. Для этих людей роль партии в революционном движении была очевидна, и они стремились к тому, чтобы она была признана широкими слоями населения. Они были убеждены, что эта история должна, и более того, может быть рассказана только на местах. Однако они недооценили масштабы политических, административных, финансовых и личных препятствий на пути к этой цели. Хотя им и не пришлось бороться с мощной контрпропагандой внутри Советской России, в течение следующих трех-четырех лет их повествовательные усилия подверглись серьезным испытаниям, поскольку на местах не удавалось создать ту историю, на которую рассчитывали партийные идеологи.

Глава 5 Как не нужно писать историю Октября

Через Октябрь до-октябрьская партия впервые узнала себе настоящую цену.

Лев Троцкий. Новый курс, 1923

Реакция провинции на Октябрьскую революцию обычно изучается с точки зрения нестандартных или отложенных путей ее осмысления [Keep 1968: 180–223; Pethybridge 1972; Wade 1991: 132–142]. Лишь в редких случаях местные истории рассматриваются как часть более широкого государственного проекта по созданию Октября как основополагающего события для Советской России [Hickey 2000: 1-19; Northrop 2001: 125–145]. Для создателей Истпарта было принципиально, чтобы революционная история рассказывалась в каждом уголке Советской России самими местными жителями, но под руководством центра. После раздробленности периода Гражданской войны и ее непосредственных последствий руководители Истпарта создали связную историю революции, насыщенную генеалогией и знаковыми событиями, великими и малыми героями и четко обозначенными врагами. Однако, как показали первые годы работы, революционные фантазии местных активистов сдерживались огромным количеством финансовых, организационных и политических факторов[497]. Созданные и направляемые центральной организацией, местные бюро Истпарта, безусловно, производили драматические истории о революции. Но у центра возникали претензии к ключевым аспектам этих рассказов.

Истпарт на практике