Оливия Киттеридж

– Вымой окна, – продолжала Анита. – Уинни, не хлебай из миски, как свинья. – Анита вытерла рот бумажным полотенцем, которыми они пользовались вместо обычных салфеток. – А вот что ты обязана сделать – так это позвонить Бет Марден и договориться, чтобы с осени тебя опять взяли на работу в детский сад. – Анита встала и понесла миску к раковине.

– Нет, – сказала Джули.

– Ты хотела сказать «нет возражений»!

Уинни видела, что мать довольна своей репликой. Когда материнские глаза начинали так сиять, Уинни хотелось обнять ее – как тянет обнять ребенка, который вдруг застеснялся.

– Тесто для овсяного печенья, – заявила Анита и кивнула старшей дочери, потом младшей. – Сделаем тесто, а печь не будем. Съедим прямо так.

Джули ничего не ответила. Она начала чистить ноготь.

– Ну, что ты на это скажешь? – спросила Анита.

– Не хочется, – ответила Джули, на миг подняв на нее взгляд. – То есть все равно спасибо, конечно, идея хорошая.

У Аниты сделалось пустое лицо, как будто она не могла придумать, какое выражение на него надеть.

– Джули, – сказала Уинни. – Ну давай, это же будет весело.

Она встала и принесла большую миску, ложку и мерные чашки.

Анита вышла из кухни, и они услышали, как открывается и закрывается входная дверь. Матери нужно было на работу – она работала кассиром в больничном кафетерии, – но она с утра позвонила и сказалась больной. Уинни смотрела в окно, как мать шагает мимо кустов восковницы, направляясь к своему прудику с золотыми рыбками. В первый год, когда Анита устроила этот прудик, она оставила рыбок на зиму подо льдом, – говорят, что так можно, сказала она, весной рыбки оттают и оживут. Уинни тогда время от времени соскребала снег и смотрела на размытые оранжевые пятна во льду.

– Я, похоже, все испортила, – сказала Джули. Она сидела, обхватив подбородок ладонями.

Уинни не знала, начинать ей возиться с тестом или не надо. Она достала из холодильника сливочное масло, и тут зазвонил телефон.

– Возьми трубку. – Джули резко выпрямилась. – Быстро.

Она вскочила со своего стула в углу и стала отпихивать в сторону другие стулья, стоявшие у нее на пути. Телефон звонил.

– Ты дома? – спросила Уинни. – В смысле, если это Брюс или типа того?

– Уинни, ответь же, – сказала Джули. – Пока мама не слышит. Скорей. Конечно, я дома.

– Алло? – сказала Уинни.

– Кто? – спросила Джули одними губами. – Кто-о?

– Привет, – сказал Джим. – Как дела?

– Привет, папочка, – ответила Уинни.

Джули повернулась и вышла из кухни.

– Я просто узнать, как вы там, – сказал Джим. – Просто узнать.

Когда Уинни повесила трубку, телефон зазвонил снова.

– Алло? – сказала она.

Ответа не было.

– Алло? – повторила Уинни.

В трубке послышался далекий звон крошечного колокольчика, потом голос Брюса:

– Уинни. Я хочу поговорить с Джули, когда вашей матери не будет рядом.

– А вот и я, – сказала Анита, входя в заднюю дверь. – Ну, что у нас с тестом, дети? Что вы решили, делаем или нет?

– Не знаю, – сказала Уинни, по-прежнему держа телефонную трубку.

– Кто это? – спросила мать.

– Ну ладно, пока, – сказала Уинни в телефон и повесила трубку.

– Кто это звонил? – спросила мать. – Это Брюс? Уиннифред, говори, это был Брюс?

Уинни обернулась.

– Это был папа, – сказала она, не глядя на мать. – Он скоро придет.

– А, – сказала Анита. – Хорошо.

Уинни положила в миску кусок масла и стала давить его ложкой.

Магазин Муди, думала она. Звук, который она слышала в трубке, когда звонил Брюс, – это крошечный колокольчик на сетчатой двери магазина Муди.

– У одной рыбки опять этот грибок, – сказала Анита.

Джули была внизу, на берегу. Она сидела на камне, на котором еле умещалась ее попа, и смотрела на воду. Услышав звук шагов Уинни по водорослям, она чуть повернула голову и снова уставилась на воду. Уинни переворачивала камни в поисках белых береговых улиток. В детстве она собирала их, наблюдала, как мускулистая улиточья нога цепляется за камень, а потом, когда прикоснешься к ней, прячется в домик. Но сегодня Уинни оставила улиток в покое. Желание собирать их ушло, она заглядывала под камни просто по привычке. Мимо прошла лодка кого-то из ловцов лобстеров, и Уинни помахала рукой. Это было правилом вежливости – махать тем, кто в лодке.

– Брюс звонил, – сказала она, и Джули повернула голову. – И, кажется, не из Бостона. Кажется, он звонил из магазина Муди.

С дороги донесся звук, похожий на выстрел.

– Он звонил? – переспросила Джули.

Раздался еще один оглушительный звук.

– Что это? – спросила Уинни. – Фейерверк?

– О боже. – Джули вскочила и побежала наверх, карабкаясь по камням. – Уинни, это ружье.

Анита стояла на подъездной дорожке. Ружье она держала обеими руками, но осторожно, как бы стараясь ни во что не целиться.

– Приветик, – сказала она.

Глаза ее блестели, мешки под глазами были бледны, и на них виднелись капельки пота.

– Что ты творишь? – сказала Джули, и Анита опустила глаза на ружье, провела по нему взглядом сверху вниз. – Мам?