Читаем Оливия Киттеридж полностью

– Садитесь, – сказала она, показывая на шезлонг, в котором Оливия сидела раньше. – Если, конечно, вас не бесит, когда беременная пьет и курит. Если бесит, то я вас полностью понимаю. Но это всего лишь одна сигарета и одно пиво в день. Когда дети наконец уложены. Я это называю минуткой медитации. Понимаете?

– Понимаю, – сказала Оливия. – Медитируй на здоровье. Я могу пойти обратно в дом.

– Ой, нет, не надо! Мне приятно с вами посидеть.

В наползающих сумерках Оливия увидела, как эта девочка ей улыбается. Можно сколько угодно рассказывать, что о книге не судят по обложке, но Оливия всегда считала, что на лице написано все. Тем не менее поистине коровья безмятежность Энн озадачивала ее. Неужели она и впрямь глуповата? Много лет проработав в школе, Оливия хорошо знала, что слишком сильная неуверенность в себе порой может казаться тупостью. Она сползла поглубже в шезлонг и отвела глаза. Не хотелось гадать, что можно прочесть на ее собственном лице.

Облачко сигаретного дыма проплыло перед глазами. Оливию поражало, что в наши дни кто-то еще курит. В этом чувствовался своего рода вызов.

– Слушай, а тебе от этого не плохо?

– От чего, от курения?

– Да. Вряд ли оно помогает от тошноты.

– От какой тошноты?

– Я думала, тебя тошнит и рвет.

– Тошнит и рвет? – Энн уронила сигарету в бутылку с пивом и посмотрела на Оливию, приподняв черные брови.

– Ты разве не тяжело переносишь беременность?

– О, ни капельки. Я же лошадь. – Энн погладила себя по животу. – Дети вылетают из меня, как плевки. Никаких проблем.

– Похоже на то. – Оливия подумала, уж не захмелела ли девочка от пива. – А где твой свежеиспеченный муж?

– Он читает Теодору на ночь. Так приятно, что между ними возникли дружеские узы.

Оливия открыла было рот спросить, какого рода узы соединяют Теодора с его настоящим отцом, но осеклась. Может быть, в наши дни больше не принято говорить «настоящий отец».

– Сколько вам лет, мама? – Энн почесала щеку.

– Семьдесят два, – сказала Оливия, – и у меня десятый размер обуви.

– Здорово! И у меня десятый. У меня всегда были большие ноги. Вы хорошо выглядите для семидесяти двух, – добавила Энн. – Моей матери шестьдесят три, а она…

– Она что?

– Ну… – Энн пожала плечами. – Она просто не так хорошо выглядит. – Энн с усилием поднялась, наклонилась над барбекюшницей, взяла коробок спичек. – Если вы не возражаете, мама, я выкурю еще сигаретку.

Оливия очень даже возражала. В ней живет ребенок Кристофера, примерно сейчас у него формируется дыхательная система, и кем же должна быть женщина, чтобы ставить это под угрозу? Однако вслух она сказала:

– Поступай как знаешь. Мне до этого нет совершенно никакого дела.

– Хвала Господу! – раздался голос у них над головами.

– Боже милостивый, – сказала Оливия. – Как ты это терпишь?

– Иногда совсем никак, – сказала Энн и снова тяжело опустилась на табурет.

– Ну ничего, – сказала Оливия, глядя на свои колени и разглаживая юбку, – я так думаю, это все же временно. – Она ощутила потребность отвести взгляд, когда Энн зажгла очередную сигарету.

Энн не ответила. Оливия услышала, как она вдыхает дым, потом выдыхает. Облачко полетело к Оливии. И тут в ней, точно цветок, распустилось понимание: девочка в панике, ей страшно до ужаса. Откуда, спрашивается, Оливии это знать, если сама за все свои семьдесят два года не поднесла сигарету ко рту? Однако уверенность в том, что она все поняла правильно, была огромна, заполняла ее целиком. В кухне зажегся свет, и через зарешеченные окна Оливия увидела, как Кристофер подходит к раковине.

Иногда – вот как сейчас – Оливия остро ощущала, какие невероятные усилия прилагает каждый человек на свете, чтобы получить то, что ему нужно. Для большинства это чувство безопасности в том океане ужаса, в какой все больше превращается жизнь. Люди думают, что любовь подарит это чувство, – что ж, может, и так. Но взять Энн, вот она сидит и курит, и у нее трое детей от разных отцов, – выходит, что любви все равно никогда не бывает достаточно? И Кристофер – ну как можно быть таким безрассудным, как можно было взвалить на себя все это и даже не потрудиться сообщить матери до, а не после? В сгустившейся тьме она разглядела, как Энн наклоняется и тушит сигарету, макнув ее кончик в детский бассейн. Еле слышное пшш – и окурок полетел к сетчатому забору.

Лошадь.

Кристофер покривил душой, когда написал в электронном письме, что Энн рвет как из вулкана. Оливия приложила руку к щеке, щека горела. Ее сын, ее Кристофер, такой, каков он есть, никогда не выдавил бы из себя: «Мам, я по тебе скучаю». Вместо этого он сказал, что его жену рвет.

Кристофер показался в дверях, и ее сердце распахнулось ему навстречу.

– Побудь с нами, – сказала она. – Сядь, посиди.

Он стоял, положив руки на бедра, потом поднял одну руку и медленно потер затылок. Энн поднялась:

– Садись сюда, Крис. Если они уснули, я пойду приму ванну.

Перейти на страницу:

Все книги серии Оливия Киттеридж

Оливия Киттеридж
Оливия Киттеридж

Элизабет Страут сравнивали с Джоном Чивером, называли «Ричардом Йейтсом в юбке» и даже «американским Чеховым»; она публиковалась в «Нью-Йоркере» и в журнале Опры Уинфри «О: The Oprah Magazine», неизменно входила в списки бестселлеров но обе стороны Атлантики и становилась финалистом престижных литературных премий PEN/Faulkner и Orange Prize, а предлагающаяся вашему вниманию «Оливия Киттеридж» была награждена Пулицеровской премией, а также испанской премией Llibreter и итальянской премией Bancarella. Великолепный язык, колоритные типажи, неослабевающее психологическое напряжение обеспечили этой книге заслуженный успех. Основная идея здесь обманчиво проста: все люди разные, далеко не все они приятны, но все достойны сострадания, и, кроме того, нет ничего интереснее, чем судьбы окружающих и истории, которые с ними происходят. Заглавная героиня этих тринадцати сплетающихся в единое сюжетное полотно эпизодов, учительница-пенсионерка с ее тиранической любовью к ближним, неизбежно напомнит российскому читателю другую властную бабушку — из книги П. Санаева «Похороните меня за плинтусом».

Элизабет Страут

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
И снова Оливия
И снова Оливия

Колючая, резкая, стойкая к переменам, безжалостно честная и чуткая, Оливия Киттеридж – воплощение жизненной силы. Новый сборник рассказов про Оливию пулитцеровского лауреата Элизабет Страут (премия получена за «Оливию Киттеридж») – это настоящая энциклопедия чувств, радостей и бед современного человека. Оливия пытается понять не только себя, свои поступки, свои чувства, но и все, что происходит вокруг нее, жизнь людей, что попадаются ей на пути. Это и девочка-подросток, переживающая потерю отца и осознающая свою сексуальность, и молодая женщина, которая собралась рожать в разгар праздника, и немолодой мужчина, что не разговаривал с женой целых тридцать лет и вдруг узнал невероятное о своей дочери, а то и собственный сын, который не понимает ее. Оливия, с ее невероятным чувством юмора, смешит, пугает, трогает, вдохновляет. В современной мировой литературе не так много героев столь ярких и столь значительных.

Элизабет Страут

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература

Похожие книги

Зулейха открывает глаза
Зулейха открывает глаза

Гузель Яхина родилась и выросла в Казани, окончила факультет иностранных языков, учится на сценарном факультете Московской школы кино. Публиковалась в журналах «Нева», «Сибирские огни», «Октябрь».Роман «Зулейха открывает глаза» начинается зимой 1930 года в глухой татарской деревне. Крестьянку Зулейху вместе с сотнями других переселенцев отправляют в вагоне-теплушке по извечному каторжному маршруту в Сибирь.Дремучие крестьяне и ленинградские интеллигенты, деклассированный элемент и уголовники, мусульмане и христиане, язычники и атеисты, русские, татары, немцы, чуваши – все встретятся на берегах Ангары, ежедневно отстаивая у тайги и безжалостного государства свое право на жизнь.Всем раскулаченным и переселенным посвящается.

Гузель Шамилевна Яхина

Современная русская и зарубежная проза