Она не умела стрелять

Сколько продолжалась эта невыносимая пытка, Инна не знала – из глаз ручьем хлынули слезы, тело вспотело, каждую секунду ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание от боли – такой грубый анальный секс терпеть было невозможно. Но рыжий явно наслаждался ее состоянием и делал свое грязное дело с возрастающим возбуждением. Когда ей подумалось, что сердце начало распадаться на куски и жизнь закончилась, он задрожал и остановился, больно прикусив ей обнаженное плечо. Некоторое время он лежал сверху, отдыхая, потом перевалился на бок, поднялся, сбросил грязный презерватив на чистую шелковую простынь, аккуратно застегнул джинсы.

– Как видишь, ничего страшного, лапуля. Больно, но быстро.

Инна затряслась от рыданий. Он развязал ей рот и руки.

– Пикнешь, пожалеешь. Поняла? Ну, не слышу!

Она кивнула и застонала. Рыжеволосый подождал, пока она дрожащими руками натянет на себя пеньюар, волоком вытащил в комнату, грубо усадил на стул. Инна вскрикнула и подскочила – острая боль в промежности копьем пронзила тело.

Пожилые мужчины понимающе переглянулись, один из них ласково проговорил:

– Поосторожнее с девушкой, Рыжий, поделикатнее. Не будь таким грубым. Она нам пока нужна.

Не обращая на них внимания, Рыжий заставил ее сесть. Превозмогая боль, она устроилась бочком, ей стало зябко, начала бить крупная дрожь. Он взял стул, придвинул, сел рядом и с садистским удовольствием стал рассматривать ее, будто состояние жертвы ему очень нравилось.

В этот момент нотариус протянул ей пачку бумаг.

– Ну, милая, давайте подписывать.

Она не глядя поставила подписи там, где ей указали, содержание документов уже не имело значения. Клерки собрали бумаги в портфель, нотариус сочувственно проговорил:

– Ну что же, Инна Николаевна, вы только что добровольно подписали акт купли-продажи и получили деньги, – после этих слов он захихикал, – налог, естественно, оплатите сами. С налоговой, знаете ли, шутки, плохи. Вот документы, сумма указана. В течение двух недель вам необходимо освободить помещение. Вас не интересует, красавица, кто купил вашу квартиру?

Инна отрицательно покачала головой.

– Ну и замечательно! Прощайте, дорогая, и будьте счастливы. Идемте, Игнатий Петрович, здесь наша работа закончена.

Рыжий подошел, издевательски прикусил за ухо.

– Я еще наведаюсь, мне было хорошо.

Инна вздрогнула от резкой боли и отшатнулась.

Когда за незваными гостями захлопнулась дверь, она мешком осела на ковер и зарыдала в голос. Потеря квартиры означала полный крах. Хуже всего было то, как они с ней обошлись – возможно, в живых ее не оставят, слишком многое она знала о «пусике». Скорее всего, подождут, пока она добровольно выселится, и жизнь ее быстро завершится, так по своей сути и не начавшись. Что это будет – нож, грузовик или пуля? Неважно, с трупом разбираться не будут, она в этом городе чужая. Исчезновение одной женщины, о которой никто ничего не знает, никого не обеспокоит, тем более в разгар революции, когда кровь уже становится привычной, а звуки выстрелов – такими же обыденными, как потасовки между депутатами.

Как же она сглупила, уехав из безопасного Симферополя! Там ее, по крайней мере, никто не трогал – квартира в провинции для «пусика» ценности не имела. А вот в столице – да! Она сама, по сути, подсказала ему, как с ней быстрее расправиться. Дура, поторопилась! И проиграла! Еще и Георгия выгнала… Впрочем, чем бы он помог? Трясся бы в углу от страха, как пудель, толку никакого. Плохо, плохо! Не просто плохо, а безнадежно! Надо срочно напиться, нет никаких сил терпеть эту боль!

Сутки Инна провела, не выходя из алкогольного опьянения, депрессия стала невыносимой, всепоглощающее отчаяние разрывало мозг на части. В конце концов, не привыкшая так бесповоротно проигрывать, она решила покончить с собой, бросившись с крыши – идти было некуда, а бомжевать она не умела. Поздним вечером, когда от виски стало тошнить, а опьянение уже не спасало, она тщательно оделась, привычно подкрасила опухшее лицо, взяла с собой недопитую бутылку. Выйдя из квартиры, ключи затолкала ногой под коврик – кому надо, найдут. Посмотрев вверх, Инна горько усмехнулась. Теперь это ее личная лестница в небо, самая настоящая. Ну что же, так тому и быть. Последний полет будет стремительным и коротким – она не птица, крылья не отрастила. Пошатываясь и цепляясь свободной рукой за перила, Инна направилась вверх. К счастью, дверь на волю оказалась заперта всего лишь на щеколду, с ней она легко справилась.

На крыше оказалось снежно, ветрено, очень морозно – сразу защипало лицо. Инна с облегчением подумала, что через несколько минут ее жизнь закончится, и она, наконец, узнает, как это – летать. После секундной вспышки исчезнет боль. С облегчением рассмеявшись, молодая женщина подошла к низкому парапету, залпом отпила несколько глотков виски, желудок сдавил спазм. Это ничего – желудок ей больше не понадобится.