Она не умела стрелять

Жорику так сильно захотелось выпить, что он припарковался возле первого же магазинчика, на сдачу от билетов купил водку, открыл, залпом отхлебнул несколько глотков. Спиртное оказалось мерзким, сразу ударило в голову. Образ Ксаны, вместо того, чтобы исчезнуть, стал более осязаемым, будто внезапным порывом ветра распахнулась хорошо закупоренная дверь в прошлое, и в проеме этой воображаемой двери встала бывшая жена, жалкая и беззащитная. Что он сделал неправильно? Неужели она ему теперь мстит с того света, устроив так, чтобы он начал испытывать такие же унижения?

Это были гадкие мысли. Жорик выпил еще водки, кинул в рот мятную жвачку и направился домой. Взвинченный до предела, он решил сегодня же вечером выяснить с Инной отношения, раз и навсегда определившись с собственным положением в их несостоявшейся семье. Если любовь закончилась, он не будет настаивать на отношениях, но только пускай она вернет его долю. Квартира трехкомнатная, ее легко можно разменять. Если для этого придется подать на нее в суд, он подаст. Ничего, у него хватит смелости забрать свое! В конце концов, он грамотный юрист, и не такие дела решал.

Когда он вошел в подъезд, его окликнула пожилая консьержка.

– Георгий Владимирович!

С консьержкой Жорик подружился сразу после переезда. По опыту он знал, что самые верные помощники и соглядатаи – люди низшего сословия, обслуживающий персонал. Главное – относиться к ним жалостливо, с пониманием, изредка дарить маленькие, ничего не значащие презенты. Консьержке от него перепала коробочка дешевых конфет и пластмассовый домик на веревочке, полученный в нагрузку к документам в риэлтерской конторе.

– Слушаю вас, – Жорик сделал максимально внимательное лицо, насколько это позволяло количество выпитого без закуски спиртного.

У пожилой женщины было странное лицо – жалостливое и одновременно испуганное. Опустив глаза, она тяжело подняла со стула грузное тело, открыла дверь застекленной каморки и протянула ему листок бумаги.

– Вот, ваша женщина просила передать.

Консьержка так и сказала «ваша женщина», и Жорик, чувствительный к смыслам, услышал в этих словах осуждение. Наверное, Инна решила пойти в ресторан поужинать, забрала ключи и написала записку. Он развернул листок и похолодел. «Георгий, мы расстались. Твои чемоданы внизу. Забудь обо мне. Билеты сдай, деньги твои. Желаю удачи в новой жизни». Он стоял и перечитывал записку до тех пор, пока женщина не тронула его за руку.

– Вам плохо, Георгий Владимирович?

Он поднял на нее взгляд, все поплыло. Резко защипало в глазах, будто в них швырнули песком.

– Мне хорошо. Где чемоданы?

– Вот, – она показала на угол, где стояли его вещи.

Жорик, уже пришедший в себя, улыбнулся – не хватало еще, чтобы эта толстая неряшливая старуха ему сочувствовала.

– Посторонитесь, миленькая.

Он подхватил чемоданы и независимо направился к выходу, чувствуя, как прилип к позвоночнику, словно пиявка, горестный взгляд старой женщины. К счастью, он ее больше не увидит. Сев в машину, он отвинтил колпачок бутылки и залпом допил содержимое, не почувствовав горечи.

Жорик ехал по широкому, освещенному огнями ночному проспекту. В голове шумело, на душе стало легко. Куда двигался поток машин, его уже не интересовало. Он включил радио, в голос смеялся вместе с ведущими, подпевал песням. Движущийся поток создавал иллюзию сопричастности к жизни пока еще чужого города, главное – не снижать скорость, чтобы никто не заподозрил¸ что он в стельку пьян. Появилось новое, незнакомое ранее состояние полного безмыслия, словно отключились все ментальные функции, способные участвовать в анализе ситуации. Жорик ничего больше анализировать не хотел, глупо улыбался, с удовольствием поглядывал на себя в зеркало и продолжал вести машину. Ему казалось, что вот так ехать он теперь мог бы всю ночь.

Совершенно незаметно для себя, пристроившись за белым широким микроавтобусом, он оказался на окраине, среди темных приземистых домиков и кирпичных двухэтажек, окруженных высокими деревьями. Микроавтобус куда-то незаметно свернул, Жорик по инерции проехал прямо и скоро обнаружил себя на берегу Днепра возле лодочной станции. Он заехал в открытые ворота, загнал машину под темный навес, с треском придавив бампером пару пустых ящиков, заглушил мотор, выключил радио. Навалилась тишина, после шумного города она показалась ему звенящей. Где-то совсем рядом плескалась вода, пахло тиной. «Зачем я сюда приехал?»

С трудом выбравшись из низкой машины и проваливаясь в грязь, едва присыпанную снежком, он направился к берегу. Перед ним, сколько хватало глаз, простиралась черная гладь Днепра. Где-то очень далеко мигали желтые огоньки бакенов, над городом дрожало зарево от электрических огней. «Красиво, б*ть», – подумал Жорик и огляделся. На берегу валялись лодки, несколько были пришвартованы к причалу. Он вдруг подумал, что никогда не бывал на середине такой огромной реки и решил поплыть прямо сейчас, не откладывая, даже представил себе, как будет качаться в лодке рядом с бакеном.