Она не умела стрелять

После отъезда шефа Гена заселился в однокомнатную квартирку, которая находилась в девятиэтажном доме и была похожа на конуру. Проезды между высотками были узкими, всего на один автомобиль – ни дай бог встречный! Автостоянок в проекте не предполагалось – только детские площадки и скверы. Создавалось впечатление, будто во времена проектирования о владельцах машин никто не думал. Впрочем, в то время не было такого количества автомобилей, архитекторы тут ни при чем. Чертыхаясь, Гена с трудом воткнул рыло своего джипа между двумя чахлыми деревцами, едва не наехав на песочницу, и направился в свое временное жилище.

За последнюю неделю он смертельно устал, кинувшись с давно забытым рвением в знакомую работу. Надо было встречаться с людьми, следить, разговаривать, выяснять, много ходить и быть настороже, чтобы не пропустить возможную опасность. Он отвык от постоянного напряжения и с раздражением стал замечать, что тело потеряло былую сноровку, стало тяжелым и неповоротливым. Гена дал себе обещание после решения всех проблем начать новую жизнь – с диетой, спортзалом и еще чем-нибудь скучным, но чрезвычайно полезным. А сейчас надо было выполнить задание Родиона. Чем быстрее он соберет нужную информацию, тем быстрее его хозяин освободится от этого неприятного дела. Несмотря на усталость, последние события наполнили Гену давно забытым ощущением настоящей охоты, это ощущение будоражило нервы, заставляло чувствовать себя моложе. Он искренне радовался тому, что явных ошибок пока не допустил. Но обольщаться не привык.

Ему удалось довольно быстро взять письменное признание пожилой медсестры, которая в день убийства принимала посетителей во втором отделении психбольницы. Женщина оказалась злой, глупой и жадной – за небольшую по меркам Гены сумму подписала все, что он потребовал. С санитарками тоже получилось удачно – старшая Настасья хорошо запомнила упавшую перед тачкой с грязным бельем женщину. Запись разговора, письменное свидетельство с подписью были у него. К Светуле, которую давно выписали и отправили домой в Перевальное, он поехал, когда закончил дела в психбольнице – она прекрасно помнила, кто дежурил в тот день в госпитале. Признание молоденькой медсестры, которая вколола Светуле нужный препарат, Гена получил быстро. В таких вещах он был мастер – припугнул девушку, как следует, та все и выложила, как на духу, размахивая трясущимися руками по лицу грязные от косметики слезы.

По большому счету, вести расследование было легко, ему никто не мешал. Более того, никто даже не обеспокоился тем, чтобы убрать свидетелей – видимо, сразу после убийства арест преступницы казался решенным вопросом. А когда она исчезла, это дело превратилось в ту самую «занозу в заднице», которую лучше не трогать, чтобы не болела. Алиби Ксаны лежало на поверхности, его легко можно было вытащить, но, видимо, никого, кроме Гены, это происшествие уже не интересовало – к тому времени прошло чуть больше двух недель, о нем благополучно забыли. Ну что ж, забыли – так забыли. Тем лучше для Александры Романовой.

Гена вышел из лифта, проклиная все на свете – поздний вечер, восьмой этаж, сырую погоду, квартиру, похожую на скворечник, свое собственное одиночество, которому не было конца, и которое становилось особенно навязчивым по вечерам. С этим одиночеством его сможет примирить только смерть, но до нее надо было как-то дотянуть. Очень хотелось в Соколиное – в горы, поближе к дикой природе, и Гена решил на выходные обязательно уехать из города. Пора было немного расслабиться, он это заслужил.

В прихожей Гена понял, что в квартире кто-то есть, несмотря на привычную тишину. Очень тонко пахло едва уловимым ароматом весенних цветов. И кофе. Он подобрался, молниеносным движением вытащил нож и бесшумно двинулся по узкому темному коридорчику в сторону кухни. За столом, держа на весу фарфоровую чашечку, которую он при заселении спрятал в дальний угол шкафчика, сидела женщина и, не отрываясь, смотрела на освещенные окна дома напротив. У нее была стройная фигура, длинные ноги. Колени, обтянутые тонкими чулками и едва прикрытые обтягивающей юбкой, показались ему идеальными. На вид ей можно было дать и тридцать, и пятьдесят. Длинные темно-пепельные волосы, собранные на затылке в сложную прическу, уравновешивали несколько тяжеловесные черты лица, усиливая сходство с древнегреческой богиней. Гена внезапно почувствовал странную щемящую тоску – незнакомка была так же невыразимо прекрасна, как и мечты полузабытой юности. В те далекие годы такие красотки доставались его более удачливым сверстникам, вроде Родиона.

Гена пришел в замешательство, эти мысли окончательно испортили ему настроение.

Женщина очень спокойно повернула голову в его сторону, лицо ее оказалось застывшей маской с пустым, ничего не выражающим взглядом. Она заговорила низким, чуть хрипловатым голосом, и от этих странных хриплых ноток у Гены по спине пробежал холодок.

– Уберите оружие. Я ваша квартирная хозяйка. В агентстве мне дали неправильный телефонный номер, не смогла дозвониться. У меня ключи.