Она не умела стрелять

Зоечка набрала побольше воздуха, словно не понимая, что говорить, и запальчиво крикнула:

– Ты же младше меня на три года!

Антон от удивления еще больше раскрыл глаза:

– Это как-то …заметно?

Зоя опустила глаза.

– Да нет… Просто… У меня… Я… не готова.

– К чему? Можно быть готовым только к полету в космос! Отношения – это процесс, они или есть или их нет.

– Так что, ты приходишь ко мне только ради отношений? – Зоечкин голос зазвенел. – Ты по-другому общаться не можешь?

Антон тоже повысил голос.

– Да у нас уже отношения! Просто именно сегодня мне захотелось тебя поцеловать. Что в этом плохого?

– Да в том, что мы просто дружим, а ты хочешь секса!

– Что плохого в сексе?

– А любовь, чувства?

– Это и есть чувства!

Они кричали друг на друга в голос, Антон, увлекшись, стал махать перед ее лицом руками, Зоечка отшатнулась назад, опершись о кухонную столешницу, и прогнулась в спине. Она испугалась, что он ее заденет, собьет с носа единственные очки – без них она была совершенно беспомощна. Но он, возбужденный вспыхнувшим скандалом, не заметил ее испуга.

– Что такое, по-твоему, любовь? Тебе заморский король нужен, и чтобы обязательно старше был? А принц не подойдет? Что ты о себе возомнила? Так и состаришься недотрогой!

Зоя вспыхнула, на глаза навернулись слезы обиды, губы задрожали.

– А это не твое дело! Уходи! Не хочу тебя видеть! Тоже мне, знаток женских душ, ловелас! И вообще, это мое личное дело, как я хочу состариться! Я не обязана кидаться на тебя, даже если у меня никогда никого не было! – сообразив, что сболтнула лишнее, она демонстративно отвернулась.

Антон вдруг обмяк, успокоился, внимательно посмотрел на ее нежный затылок, едва прикрытый блестящими стрижеными волосами.

– Да, не обязана. Я действительно дурак, прости, – и быстро ушел, громко хлопнув входной дверью.

С вешалки что-то упало и покатилось, в комнате сдавленно мяукнул ретировавшийся во время скандала Бегемот, все стихло. Зоечка устало подумала, что упала коробка из-под торта, которую она зачем-то хранила с прошлых новогодних праздников, и стала вяло доваривать кофе – себе. Пальцы рук дрожали, колени охватила противная слабость. К ее нежной душе вот-вот готово было прикоснуться что-то слишком горячее, взрослое, чужое, но она, кажется, вовремя избежала опасности и счастливо увернулась.

«Зачем мне отношения? – она налила кофе в чашку, помешала ложкой сахар. – Вот, есть Бегемот, и достаточно. Я уже ничего не хочу». Антон, наконец, ушел навсегда и забрал с собой то неизвестное, что готово было вот-вот ворваться в ее незащищенное сердце, теперь ей точно станет спокойно и хорошо. Благодаря ему она узнала, что такое настоящий соблазн и как его избежать. Больше этого не повторится никогда. Надо только успокоиться, перестать о нем думать. Но почему-то не получалось…

Зоечка всеми силами попыталась избавить себя от нахлынувшего смятения, но вышло хуже – совершенно некстати из тайников сознания поползли старые воспоминания, ее полузабытый кошмар начал оживать. Она всю свою недолгую жизнь мечтала избавиться от него, но не могла, как ни пыталась – эти гадкие воспоминания сопровождали ее, заставляли вздрагивать по ночам, просыпаться в ужасе и с облегчением обнаруживать себя в собственной постели, а не в том жутком холодном месте, пропахшем дезинфекцией.

…Это случилось, когда ей исполнилось семнадцать лет. Приступ аппендицита навалился внезапно, во время урока, скрутил живот невыносимой болью, в глазах потемнело. Ее отвезли по скорой в городскую больницу. Зоечка навсегда запомнила гулкие коридоры, безликих медсестер в белых халатах, серые лица больных. Аппендицит не подтвердился, ее перевели в гинекологию на обследование. В тот же день медсестра вызвала ее на осмотр к врачу.

В огромном стылом кабинете с высокими окнами на всеобщем обозрении стояло гинекологическое кресло. Зоечка подумала, что любой, вошедший в кабинет, сможет видеть все, что на нем могло бы происходить, но долго размышлять ей не позволили – в кабинет вошел высокий широкоплечий врач с огромными ручищами, за ним группа студентов-метисов. По сравнению с доктором они показались Зоечке лилипутами. Сначала она подумала, что врач ошибся кабинетом – слишком он был большой, спортивный, самоуверенный. Но медсестра равнодушно предложила ей раздеваться и ложиться на кресло. Зоечка отказалась. Врач на происходящее не отреагировал и уже что-то писал в ее карте за столом, студенты шушукались и хихикали возле подоконника, демонстративно не обращая на нее внимания.

Пожилая медсестра прикрикнула:

– Больная, не задерживайте время, доктору на операцию. Его ждут.

С бешено колотящимся сердцем, замирая от страха и нестерпимого стыда, Зоечка сняла трусики, положила их на спинку стула и, задрав халатик, уселась голыми ягодицами на холодную клеенку.

– Ну, ложимся или как?