Опасайся взгляда Царицы Змей

– Кто это? – спросил Пахомий.

И тут же сообразил, что видит перед собою триумфатора и победителя, который правит жизнью и смертью. Он направляется к Полноте Жизни, удерживая в руках знамя любви…

Старец проснулся, как будто кто-то толкнул его. Он все еще видел развевающееся на ветру знамя, на котором золотом был изображен… Знак!

– Господи! Ты услышал мои мольбы! – прослезился Пахомий. – Этот вещий сон успокаивает меня, сообщая, что «посланец» в пути или уже здесь. Я успею исполнить свой долг! Я стану свободным!

Вошедший инок, приносивший ему каждое утро еду, – вареный рис с изюмом и медом, – сообщил, что в обители гости.

Пахомий впервые за много дней поел с аппетитом, выпил ключевой воды и вышел из кельи.

По дороге к храму брат Анисим рассказал Старцу о приезжих – оба сильно пьющие, напуганные. Один – бывший семинарист, а другой, помоложе, – непонятно кто.

Пахомий захотел сам посмотреть на гостей, незаметно. И не поверил глазам своим. Оба приезжих оказались самыми обыкновенными, растерянными, ничем не примечательными людьми.

Старец пришел в замешательство. Неужели сон обманул? Такого не могло быть! Ни разу за все долгое время ожидания ему не было никакого известия, никакого намека. И Знак на полотнище Белого Рыцаря не мог быть случайностью!

«Посланец» в представлении Старца должен быть необыкновенным и удивительным, почти неземным существом. Он воображал себе этакого ангела, спустившегося с небес, сияющего и прекрасного, дабы, наконец, было исполнено предназначенное. А что на самом деле? Явились два непутевых мужика, отягощенных суетными и грешными помыслами, ненадежные, бестолковые! И одному из них он должен передать то, что столько лет хранил как зеницу ока?!

«Может, это не они? – спрашивал себя Пахомий. – А как же сон? По всему выходит, они. Вернее, один из них…»

Сами гости ни о какой своей «особой миссии» явно понятия не имеют! Но это уж дело не его. Ему надлежит передать то, что велено. А наставлять «посланца» на путь истинный никто Пахомия не уполномочивал. Зачем на себя лишнее брать?

Еще одно было неясно: как распознать, кто из двоих тот самый? Как не ошибиться? Старец не мог допустить оплошность теперь, когда главная цель его жизни вот-вот должна осуществиться! Ради этого мгновения он жил вдали от мира, прятался в лесных скитах, когда обитель разоряли, и возвращался обратно, когда монастырь оживал. Ради этого мгновения он хранил тайну, о которой не смел заикнуться даже на исповеди. Ради этого мгновения он из последних сил цеплялся за свое старое больное тело. И вот… его час пробил.

– Неисповедимы пути Господни! Воистину так! – твердил Пахомий и смотрел на иконы в поисках подсказки. – Надоумь меня, Вседержитель… подай весточку!

И подсказка пришла. Это случилось утром, когда Сергей поджидал Пахомия у родника. Молодой гость был ему особенно неприятен: никакого смирения, никакой святости, ничего… – только неуемная гордыня да безумный блеск в глазах!

Утро выдалось прозрачное и холодное, солнечные лучи лились с неба сквозь кружева прихваченных инеем веток. Сергей наклонился, приветствуя Старца, и… на его груди что-то сверкнуло, да так ярко, что Пахомий зажмурился. Когда он открыл глаза, то задохнулся, пораженный: на шее гостя висел золотой медальон с выбитым на нем Знаком. Вот и подсказка! Бог милостив…

Пахомий сидел на скамье у стены кельи, весь в черном, сухонький, с прямым пронзительным взглядом. Человек, стоящий перед ним, не был похож на «посланца». Но Знак на медальоне говорил сам за себя. Долгожданная весточка! Старец был по-настоящему счастлив, как человек, прошедший долгий, полный лишений путь и добравшийся наконец до вожделенной цели.

Перед приходом Горского Пахомий закрыл изнутри келью на задвижку, опустился на пол в углу, отодвинул потайную доску и достал деревянный ларец, завернутый в тряпицу…

Теперь нужно было что-то говорить этому пустому человеку, который ровным счетом ничего не понимает, к тому же еще и любит выпить. Пахомий приветливо улыбнулся вошедшему, предложил присесть. Но Горский отказался. Он стоял и смотрел на Старца в немом ожидании.

– У меня есть одна вещь для тебя, – сказал после некоторого молчания Пахомий.

Горский если и удивился, то виду не подал. После того как он встретился в обители с Лидой, его уже ничто не могло взволновать.

– Что за вещь? – спросил он.

Пахомий решил не тянуть. Произнес мысленно: «Вразуми меня, Господи!» – и достал из ларца потемневшую от времени фигурку восточного божка.

Горский от удивления едва не присвистнул: сдержала только обстановка кельи, не располагающая к подобным изъявлениям чувств.

– Это… откуда у вас?

Фигурка была сделана очень давно. Горский в таких вещах разбирался. Божок в остроконечной шапочке сидел, скрестив ножки, и смотрел на лотос.

– Разрешите? – он взял божка из рук Старца и принялся поворачивать его из стороны в сторону.

Основание фигурки украшал причудливый орнамент… Глаз, похожий на египетский символ Гора, блеснул синим камнем. Неужели это сапфир? Довольно крупный. Если это так, то божок стоит немалых денег…