Опасайся взгляда Царицы Змей

– Вещица дорогая! – сказал, наконец, Сергей. – От меня что требуется? Оценить? Продать? Купить? Что?

Старец молча уставился на него. В его глазах мелькнул ужас. Он так и предполагал: «посланец» понятия не имеет, что от него требуется. Господи! На все воля твоя…

– Это ваше, – сказал Пахомий как можно мягче.

Горский моргнул и потер лоб.

– Не понял…

– Статуэтка принадлежит вам! Возьмите ее!

– Мне?!

– Вам, – подтвердил Старец печально.

– Но… почему мне?

– Я и сам не знаю, – он поднял глаза к потолку и вздохнул. – Я ждал вас, чтобы передать ее. Теперь она ваша. А я, наконец, свободен!

И тут Сергей оцепенел. С самого начала, как только Пахомий достал фигурку, что-то тревожное шевельнулось в памяти. И только сейчас до него дошло… Как он мог забыть? Выставка Артура! «Натюрморт с зеркалом», на котором он увидел изображение своего медальона! Там был такой же божок, похожий на Будду. Ну, конечно!

Он схватил статуэтку и начал ее рассматривать совсем по-другому, все больше убеждаясь, что она очень похожа на ту, с картины…

Старец понял, что «посланец» взял фигурку. То, что должно было свершиться, свершилось. Он отвернулся к образам и начал молиться, благодарить Всевышнего за то, что обрел долгожданную свободу и больше его ничего здесь не держит. Пахомий настолько глубоко погрузился в себя, что не слышал обращенных к нему вопросов Горского. Подчиняясь внутреннему чутью, тот положил божка за пазуху и вышел из кельи…

Потом, уже закрывшись у себя, Сергей как следует рассмотрел Будду и поразился: вещь действительно уникальная и стоит кучу денег. Но дело даже не в этом. Что-то связано с этой фигуркой! Не зря же Старец дал ему божка? Не зря же Артур изобразил статуэтку на своей картине? Эти вещи – флорентийский медальон и восточный божок – оказались у него, Сергея Горского, не случайно. Тогда зачем? А затем, чтобы…

Чтобы что?..

Вчера Сиур опять созвонился с Таисией Матвеевной, приемной матерью Элины. Та жаловалась на плохое здоровье: давление замучило, головные боли.

– По ночам почти не сплю, все разговариваю с дочерью. О жизни, о любви, об Алеше… Элиночка как будто все знает: и что Лешенька женился, и про мои болезни.

– Вы подумали насчет поездки?

– Подумала… Очень меня взволновало ваше сообщение, что есть под Харьковом немая девушка, похожая на Элину. Я обязательно поеду, повидаюсь с ней. Сердце мне подсказывает, что моя дорогая доченька жива…

Сиур решил, что встретит Таисию Матвеевну в Москве, а отсюда они вместе поедут в Харьков. Прежде всего наведаются в деревню, где жила Алена Горская. Ведь не зря же ездил туда Артур Корнилин?! Потом он повидается с Сергеем в обители. Теперь, когда его жена погибла, он, возможно, будет откровеннее…

Всю дорогу Сиур молчал. Таисия Матвеевна тоже. Она замирала от волнения и украдкой глотала таблетки. Скоро она увидит оплаканную и все-таки живую Элиночку… или незнакомую чужую девушку, просто очень на нее похожую. Такое бывает. Есть удивительно похожие друг на друга люди. Двойники.

Водитель легковушки, тучный мужчина средних лет, привез их довольно быстро. Проселки подсушил морозец, грязи не было, и вскоре из-за леса показались огороды и побеленные домики.

Таисия Матвеевна с любопытством осматривалась. Большой дом бабы Нади на окраине выделялся красивым добротным забором, высокой крышей.

– Какой терем! – восхитилась она.

– Нам как раз сюда…

Сиур расплатился с водителем и помог пенсионерке выбраться из машины. Ему нравилась эта пожилая женщина, не утратившая светлых идеалов и способности мечтать.

– Как у вас с аппетитом, Таисия Матвеевна? – спросил он, увидев из трубы над домом дым столбом. Баба Надя наверняка стряпает.

– Плохо. А почему вы меня об этом спросили?

– Хозяйка нас ждет гостеприимная не в меру. Может уморить угощением.

– Уморить угощением? Как вы интересно сказали…

– Еще интереснее это выглядит. Скоро сами убедитесь!

Баба Надя ждала гостей. Ей сообщили телеграммой, что приедет знакомый Горского и привезет мать Леси. То есть это еще неизвестно, мать она ей или нет.

По такому случаю Ивану было приказано истопить баньку, выкупать деда Илью, самому вымыться, притащить из погреба разных солений, общипать курицу и закоптить на вишневых поленьях мясо. Лида ставила тесто на пироги, помогала лепить вареники, резала лапшу, окуривала комнаты можжевельником и зверобоем. У бабы Нади было так заведено перед приемом гостей. Чтоб лиха, не дай бог, в дом не завезли! И так горя хватает: двое похорон за одну осень…

Лесе пока ничего не сказали. Она жила неподалеку, в доме покойной Надькиной свекрови. Домик был маленький, неказистый, зато теплый. Иван его заново побелил, печку почистил. Немая девушка любила одиночество и тишину, так что домик ей приглянулся.

– Приехали!..

Лида вышла во двор, радушно пригласила гостей в дом. В горнице было жарко натоплено. Стол ломился от еды. Баба Надя, причесанная волосок к волоску, в новом вышитом переднике, смотрела на приезжих во все глаза. Сиур представился приятелем Горского. Баба Надя его запомнила, расцеловала, как родного. Таисия Матвеевна растерянно присела на застеленный ковром сундук.