Опасная профессия: писатель

По всей видимости, этой же точки зрения придерживался и Сергей Александрович. Отсюда и загулы, и битье стекол. И матерщина. У него был малый матерный загиб (37 слов) и большой загиб (266 слов). С ним по «отборным выражениям» мало кто мог тягаться. В минуту просветления он с грустью констатировал:

Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот – и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист…

В неопубликованной части воспоминаний Бориса Зайцева об Андрее Белом говорится, как часто Есенин задирал своего старшего товарища по поэтическому цеху: «иней алкоголя уже сильно проступал в его отношениях с окружающими».

Сегодня, с позиции лет, в каком тупике оказался Есенин. В какой отчаянный переплет он попал. Политические и литературные злые ветры. Неприкаянность с квартирой. Зыбкие, рвущиеся связи с женщинами (не по их вине, а исключительно по его). Вечные друзья-собутыльники. Оторванный от деревни и брошенный в город, он не мог не тосковать, не мог не пить.

А когда ночью светит месяц,
Когда светит… черт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.

Меньше чем за полгода до смерти и, возможно, предчувствуя ее, Есенин в августе 25-го написал стихотворение «Гори, звезда моя, не падай…», последние строки которого воспринимаются как самоэпитафия:

Но, погребальной грусти внемля,
Я для себя сложил бы так;
Любил он родину и землю,
Как любит пьяница кабак.

Сравнение эпатирующее, но, увы, точное.

Августа Миклашевская

Миклашевская, как и другие есенинские женщины, пыталась оградить поэта от хмельных компаний, но и ей этого не удалось, хотя Есенин писал о том, что

Прозрачно я смотрю вокруг
И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,
Что ты одна, сестра и друг,
Могла быть спутницей поэта.
Что я одной тебе бы мог,
Воспитываясь в постоянстве,
Пропеть о сумерках дорог
И уходящем хулиганстве.

В постоянстве любви? Это не для Есенина. Августа Миклашевская (1896–1977) – провинциалка. Училась в Ростовской Екатеринской гимназии. Увлекалась театром. В 1910 году вышла замуж. С мужем приехала в Москву. Держала экзамен в Камерный театр. Перед Таировым и Коонен читала стихи Виктора Гофмана «У меня для тебя столько ласковых слов и созвучий…» Была принята в труппу. Сыграла заглавную роль в нашумевшем спектакле «Принцесса Брамбилла» (1920). Есенин увлекся Миклашевской после возвращения из-за границы. Именно ей посвящен цикл «Любовь хулигана» из сборника «Москва кабацкая». Сохранился экземпляр с надписью Есенина «Милой Августе Леонидовне со всеми нежными чувствами, которые выражены в этой книге. С. Есенин 24. III 25 г.».

Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали,
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь – как запущенный сад,

Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,

Видеть глаз злато-карий омут.
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,

Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки

И стихи бы писать забросил,
Только б тонкой касаться руки
И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой

Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Миклашевская была «первой красавицей Камерного театра. Крупная, статная. Античная, сказал бы я, – писал о ней Анатолий Мариенгоф. – Вроде Айседоры, но нет, на двадцать лет моложе. Волосы цвета воробьиного крыла. Впоследствии Есенин в стихах позолотил их». Однажды к ней подошел Маяковский и без всякой церемонности обратился к ней: «Встаньте… я хочу поглядеть на вас… какая вы красивая…»

В марте 1970 года к уже старенькой Миклашевской пришел писатель Виктор Лихоносов и попросил ее вспомнить, при каких обстоятельствах она познакомилась с Есениным. Вот ее рассказ: