Опасная профессия: писатель

Может быть, это и смешно, но это было на самом деле. Как и то, что Зощенко храбро сражался в Первую мировую войну и удостоен боевых наград. Но этот факт Зощенко не выпячивал, а, наоборот, он сознательно дегероизировал свою жизнь и невольно как бы усмехался над ней: «Арестован – 6 раз, к смерти приговорен – 1, ранен – 3 раза, самоубийством кончал – 2 раза, били меня – 3 раза. Все это происходило не из авантюризма, а «просто так» – не везло…»

Как выглядел Зощенко? «Когда я узнал, что он родом полтавец, – вспоминал Корней Чуковский, – я понял, откуда у него эти круглые, украинские брови, это томное выражение лица, эта спокойная насмешливость, затаенная в темно-карих глазах…»

Словом, он был «приятной наружности», как сказала бы героиня его рассказов. Плюс неотразимая магия популярности. Женщины добивались встреч с ним, писали ему восторженные письма. Одной из пылких вздыхательниц он однажды сказал: «Вы не первая совершаете эту ошибку. Должно быть, я действительно похож на писателя Зощенко. Но я не Зощенко, я – Бондаревич».

Но, конечно, возникает вопрос, была ли у Зощенко любовь или муза? Любовь была… была жена… Была ли она музой? Ответ затруднителен.

В один прекрасный день (опять же в банальной стилистике героев Зощенко) будущий писатель увидел очаровательное создание, юную суфражистку, сестру милосердия Веру Кербиц-Кербицкую. И любовь вошла в сердце Зощенко, как заноза. Сам писатель нашел другое сравнение своей возлюбленной. «Я влюблен в солнечный зайчик и в Вас». 22 июля 1920 года Вера Кербиц и Михаил Зощенко заявили «о добровольном вступлении в брак и отсутствии законных препятствий к нему». «Сбылась моя давнишняя детская мечта: я – жена писателя», – записала в своем дневнике Вера.

Однако период романтической любви прошел и уступил место занудному быту. И сразу вспоминается рассказ Зощенко «Жених»: «На днях женился Егор Басов. Взял он бабу себе здоровую, мордастую, пудов на пять весом. Вообще, повезло человеку…»

Повезло ли Зощенко в личной жизни? Не очень. «Солнечный зайчик» в их отношениях вскоре исчез. В воспоминаниях Вера Владимировна отмечает: «У него был сложный и капризный характер. Он то, что в общежитии называют «тяжелый человек». Он часто бывал угрюмым, необщительным, замкнутым…» Ему не нравился мир, в котором он жил, он отвергал царящую кругом пошлость и в своих рассказах едко ее высмеивал.

Обратимся еще раз к воспоминаниям жены. «Я часто его спрашивала: «Ну кого ты больше всего любишь на свете? И жду ответа: «Тебя, тебя, тебя…» А он – со всею серьезностью: «Я больше всего люблю мою литературу…» Он, бывало, лежит, ничего не делает. Я ему: «Ну чего ты лежишь, работал бы». – «Я работаю». – «Ну как ты работаешь, ведь ты лежишь, ничего не делаешь…» – «Я думаю», – отвечает он».

На склоне лет Вера Владимировна подвела итог: «И как я прожила? Только женой «знаменитого писателя»… Только женой…» А она мечтала быть писательницей и актрисой. И все же она любила Зощенко и в годы гонений защищала его, бросаясь, как тигрица, на его врагов. Писала в защиту мужа письма к самому Сталину.

Если возвращаться к творчеству Зощенко, то неверно думать, что он только юморист и сатирик. Нет, он был еще и философом и увлекался социальной педагогикой, достаточно прочитать «Возвращенную молодость» и «Голубую книгу». Его друг Евгений Шварц писал в своем дневнике о Зощенко: «В его рассуждениях о жизни начисто отсутствовало чувство юмора. В них больше от болезненной стороны его существа, от постоянной борьбы с бессонницей, сердцебиением, страхом смерти. И он опыт свой охотно обобщал, любил лечить, давать советы, строить теории. Был он в этой области самоуверен».

Это уже другой Зощенко, как бы обратная сторона Луны, писатель, спускающийся в «сырой подвал подсознательного». Ну, а уж когда вышло постановление ЦК партии «О журналах «Звезда» и «Ленинград», то тут жизнь Михаила Зощенко и вовсе подкосилась. Он был обречен на гибель. Лидия Чуковская записала в августе 1955 года свои впечатления о писателе: «Михаил Михайлович неузнаваемо худ, все на нем висит. Самое разительное – у него нет возраста, он – тень самого себя, а у теней возраста не бывает… Старик? На старика не похож: ни седины, ни морщин, ни сутулости. Но померкший, беззвучный, замороженный, замедленный – предсмертный…»

Все это Лидия Чуковская рассказала Анне Ахматовой, и та всплеснула руками: «Бедный Мишенька!..»

Жизнь раздавила Зощенко, а точнее, не жизнь, а власть. Все к одному – и выбранная женщина оказалась совсем не той, какая была ему нужна. Загубленный талант! И исчезнувший солнечный зайчик!.. И остались только «Страдания молодого Вертера» (рассказ Зощенко, 1933 год):

«Рисуется замечательная жизнь. Милые, понимающие люди. Уважение к личности. И мягкость нравов. И любовь к близким. И отсутствие брани и грубости…»

Где этот рисунок? В нежных и воспаленных грезах и мечтаниях? А так – «лежит, знаете, на полу скучный. И кровь кругом».

Вы догадались? Это цитата из рассказа Михаила Зощенко.