Опасная профессия: писатель

«И кровь кругом» – это ведь про наше сегодняшнее газово-нефтяное время. Выходит, Михаил Михайлович никак не устаревает. В сумерках эпохи он четко видел суть.

Поэт французской школы. Павел Антокольский (1896–1978)

Есть поэты, которые остаются молодыми и в старости. И их отчаянное ребячество удивительно уживается с горькой и печальной мудростью. Именно таким был Павел Антокольский.

Павел Григорьевич Антокольский родился 19 июня (1 июля) 1896 года в Санкт-Петербурге. Национальность в справочниках отсутствует и лишь в Био-библиографическом словаре русских писателей XX века (1927) было написано, что Антокольский родился в семье помощника присяжного поверенного еврейского происхождения. Долгие годы в СССР на еврейство было наложено табу: они есть и, вроде бы, их нет. Ярослав Смеляков посвятил Антокольскому строки:

Сам я знаю, что горечь
есть в улыбке моей.
Здравствуй, Павел Григорьевич,
древнерусский еврей…

«Древнерусский» – потому что был продолжателем классической русской литературы, ну, а еврейство (что тут поделаешь: таким родился!) ему припомнили в годы гонения на космополитов: в «безродные космополиты» зачисляли в основном евреев. И ату их!..

Павел Антокольский состоял в родне со знаменитым скульптором Марком Антокольским. Однажды император Александр II пожелал посетить мастерскую творца. Пришел, взглянул на минуту, спросил:

– Какого вероисповедания?

– Еврей, – ответил Марк Антокольский.

– Откуда?

– Из Вильны, Ваше Величество.

– По месту и кличка, – презрительно сказал император и вышел из мастерской.

Немудрено, что Марк Антокольский покинул царскую Россию. Какая-то миллионерша подарила ему виллу в Ницце. Ничего подобного в жизни Павла Антокольского не было.

С детства он увлекался рисованием, позже оформлял даже некоторые свои книги. Семья переехала в Москву в 1904 году. После окончания гимназии Антокольский посещал лекции в Народном университете имени Шанявского, затем поступил на юридический факультет Московского университета, но его не закончил. Пылкий еврейский юноша отбросил юриспруденцию и бросился в пучину охватившей его страсти – в театр. Играл в любительских труппах, сочинял пьесы и немало лет был связан с театром Евгения Вахтангова. Параллельно шло и другое увлечение – литературой. В «кафе поэтов» на Тверской в 1920 году познакомился с Валерием Брюсовым, и тот благословил молодого поэта и напечатал несколько его стихотворений в альманахе «Художественное слово». Затем последовали публикации в журналах «Театр и студия», «Красная новь», «Ковш», «Искусство Трудящимся», «Стык» и т. д. Антокольский переработал для театра «Разбойников» Шиллера и «Марион Делорм» Гюго. Кумиром Антокольского был Блок. Близкими по духу к себе считал Шекспира, Гюго, Уэллса, Брюсова, Пастернака и Маяковского.

В 1923 и 1928 годах Антокольский побывал в Швеции, Германии и Франции и «отравился» Западом. Европа и ее богатейшая история стали надолго темами Антокольского.

В 1925 году появилось его знаменитое стихотворение «Санкюлот»:

Мать моя – колдунья или шлюха,
А отец – какой-то старый граф.
До его сиятельного слуха
Не дошло, как юбку разорвав
На пеленки, две осенних ночи
Выла мать, родив меня во рву.
Даже дождь был мало озабочен
И плевал на то, как я живу…

и далее картинка из французской революции:

Был в Париже голод. По-над глубью
Узких улиц мчался перекат
Ярости. Гремела канонада.
Стекла били. Жуть была – что надо!
О свободе в Якобинском клубе
Распинался бледный адвокат.
Я пришел к нему, сказал: «Довольно,
Сударь! Равенство полно красы.
Только по какой линейке школьной
Нам равнять горбы или носы?
Так пускай торчат хоть в беспорядке
Головы на пиках! А еще —
Не читайте, сударь, по тетрадке.
Куй, пока железо горячо!»

Ну, и так далее. «Смерть была как песня. Жизнь – пустяк». Этот громкий и шокирующий «Санкюлот» Антокольского вызвал многочисленные пародии. Одна из них – Александра Архангельского, – стала такой же знаменитой, как само стихотворение Антокольского: