Опасная профессия: писатель

За стихами и песнями и отправилась Алигер из Одессы в Москву. В столице, по признанию Маргариты, «приходилось весело, бывало и холодно, и голодно, и неустроенно». Но главное – по молодости лет: весело. С начала 1933 года Алигер входила в литературную группу при журнале «Огонек», которую возглавлял тоже выходец из Одессы Ефим Зозуля. В том же 1933 году были опубликованы в печати первые стихи Алигер. Затем учеба в Литературном институте. О чем писала молодая поэтесса? Конечно, о любви.

Я хочу быть твоею милой,
Я хочу быть твоею силой,
Свежим ветром, насущным хлебом,
над тобой летящим небом…

Ну, и далее: «вспыхну теплым цветком огня…», «облаком над садом», «лютиком у плетня, чтобы ты пожалел меня». Типичная женская лирика: «…понимаешь, мой человек? / Где б ты ни был, меня ты встретишь, / все равно ты меня заметишь / и полюбишь меня навек».

Вот так: навек – и все. Но это поэзия. А жизнь – это совсем иное. «Быт ломал меня с жестокой необходимостью», – вспоминала Алигер. Первый муж – Макаров, аспирант московской консерватории. Рождение сына, – и «это дикое горе», – он умирает в младенчестве. Первое жестокое испытание характера и воли.

Первые сборники стихов – «Год рождения» (1938), «Железная дорога» (12939), «Камни и травы» (1940). Стихи перемежаются от личного (любовь, страдание) до общественного (энтузиазм первых пятилеток). Но воздух был пропитан отнюдь не лирикой, и этот мотив тревоги звучал и в стихах Алигер. В поэме «Зима этого года» (1938) рассказано о горе женщины, потерявшей сына: «Он указательным перстом / Неукротимо потрясал, / Меня обличая в том, / Что, дескать, кто-то написал, / Что, дескать, где-то, как-то раз, / Я обменялась парой фраз / с кем не положено…»

Так всего лишь намек на то, что происходило вокруг и что «положено» и что «не положено». На большее мужества не хватило.

Во время войны Алигер потеряла мужа, убитого на фронте. В том же 1941 году ее судьба пересеклась с Ильей Эренбургом. В воспоминаниях «Люди, годы, жизнь» Эренбург написал: «Я познакомился с Маргаритой Алигер. Она мне прочитала печальные стихи – пламя свечи, голубая и розовая Калуга… Она походила на маленькую птичку, и голос у нее был тонкий, но я в ней почувствовал большую внутреннюю силу».

«Маленькая птичка» нашла большую тему, когда написала поэму «Зоя» (1942) об образе героини-партизанки. И высокая награда: Сталинская премия 2-й степени. «Зоя» позволила Алигер войти в первую обойму советских поэтов (патриотический трамплин). И ее неизменно выбирали в состав правления Союза писателей СССР. Хотя, конечно, случались и сбои в успешной карьере. Так, Алигер была одним из организаторов либерального сборника «Литературная Москва». Она даже взяла для сборника стихи опальной Анны Ахматовой. Но, воспользовавшись тем, что Алигер укатила в командировку, многие стихи из сборника «вынули», в том числе и Ахматову, на том основании, что «она – не москвичка». Но тем не менее в «Литературной Москве» проскочили несколько «вредных» произведений, в том числе знаменитый рассказ Александра Яшина «Рычаги». В 1957 году грянул партийный гром: Никита Хрущев в пух и прах разнес писателей, не придерживающихся «правильной линии партии». Маргарита Иосифовна удостоилась личного выпада вождя: «Особо следует сказать о тов. Алигер, которая до сих пор придерживается того взгляда, что линия альманаха «Литературная Москва» была якобы правильной, она берет под защиту опубликованные в альманахе произведения, в которых протаскиваются чуждые нам идеи».

В 1937-м за «чуждые идеи» просто бы поставили к стенке, а тут всего лишь громовые раскаты вождя, более того, Алигер пыталась оправдать свою позицию, и это был, по выражению Эренбурга, «голос маленькой пичуги среди урагана». И тем не менее пришлось Алигер публично каяться в своих «заблуждениях» на страницах «Литературной газеты» (8 окт. 1957). И в дальнейшем уже не фрондерствовать, а считать, что все у нас происходит «правильно» и партия никак ошибаться не может, давая мудрые указания советской литературе.

Лидия Чуковская, обсуждая поведение Алигер у Анны Ахматовой, заметила: «Нет, она явно не Данте, она «другой»: настоящий Альгьери не любил каяться. А она все кается и кается в своих мнимых грехах, хоть это ей не помогает».