Опасная профессия: писатель

Современный поэт Сергей Мнацаканян дал такую нелестную оценку: «Сухая, как Баба-яга, напряженная и цепкая Маргарита Алигер в очках с мощными стеклами, одна из охранительниц режима…» Лично я не думаю, что Маргарита Иосифовна поддерживала режим из сугубо идейных соображений. Просто она вела себя прагматично, памятуя о десятках убитых и умученных советских поэтов и писателей. «Ах, как много мы хотели! / Ах, как мало мы смогли!» И примечательная фраза Луи Арагона, которого переводила Алигер: «Очень страшно и медленно в нас умирают утопии». К концу жизни Арагон прозрел и понял, что коммунистическая утопия всегда сопровождается кровью и насилием. Поняла ли это Алигер? В 1988 году, когда многое было уже ясно, Алигер написала стихотворение о мужиках, которые шли в приемную к всесоюзному старосте Михаилу Калинину:

Слова звучат невнятно, сипло, глухо.
Молчать невмочь и говорить невмочь.
Но их Калинин слушает вполуха.
Все знает сам. Не в силах им помочь…

Опять только намек прозрения, и страшно открыть кованый сундук, где спрятана страшная правда. Не вскрывая правды, не касаясь ее, жить все же легче, – это понятно любому. И Алигер издает сборники «Первые приметы», «Ленинские горы» и прочие. А еще разъезжает по миру (такая привилегия была лишь у избранных советских поэтов) и выпускает описательные книги: «Японские заметки», «Из французской тетради», «Печальная Испания» и т. д. Трафаретные мотивы: «борьба за мир», «пороки Запада», «преимущества социализма».

Все зарделось, задрожало…
Рассвело у нас…
А в Америке, пожалуй,
сумерки сейчас…

И сумерки, разумеется, не связанные с часовыми поясами, а сугубо, конечно, идеологические: что ждать от этой загнивающей Америки, вот у нас – «ранняя заря, утреннее государство». У нас – свет, у них – мрак. Подобное противопоставление стоит явно государственной премии. Но опять же сквозь свет и оптимизм неожиданно нагрянет туча, и возникают строки, связанные с трагическим ощущением себя одним из «обманутых солдат разбитого полка» (стихотворение «Лось»).

В 1959 году Алигер написала иносказательное, но рикошетом бьющее в современность стихотворение. Вот его начало:

Милые трагедии Шекспира!
Хроники английских королей!
Звон доспехов, ликованье пира,
Мрак и солнце и разгул страстей.
Спорят благородство и коварство.
Вероломство, мудрость и расчет.
И злодей захватывает царство,
И герой в сражение идет…

Ну, и так далее. И концовка – повтор шекспировских слов:

Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось вашим мудрецам.

Вот это «многое на свете» обычно писатели включают в дневники (некоторые ведут их тайно) или в огнедышащие мемуары, как это сделал Вениамин Каверин в своем «Эпилоге». Маргарита Алигер в 1980 году издала свои воспоминания «Тропинка во ржи». Примечательно: воспоминания не о себе, не о поворотах своей судьбы, а о своих современниках, с кем сводила ее судьба: Твардовский, Чуковский, Эренбург… О себе лишь в стихах:

Старый дом, что же нам остается с тобой?
Навсегда отгремел наш проигранный бой.
Никому мы с тобою уже не нужны.
Отчего же рассветы так дивно нежны?
Ничего мы не тратим, лишь платим долги.
Отчего же закаты так дивно долги?
………………………………………………
Если все, чем мы жили, всего только сон,
Отчего же так жаль, что кончается он?

Об Алигер надо искать у других писателей. В дневнике Евгения Шварца можно прочитать: «Внушает уважение спокойная манера держаться, тихий голос и неожиданный юмор… изуродована одиночеством, свирепыми погромами в Союзе писателей. Одна из тех немногих женщин, что являются главой семьи. Безмолвно несет она все заботы и тяготы…»

Двое мужей, две дочери – и четыре трагедии. Первый муж Макаров был убит в первый год войны. Второй муж – и какой, – Александр Фадеев, державший в своих руках судьбы советских писателей и отправивший многих на тот свет. Любимец Сталина пережил своего хозяина на 3 года и, мучимый совестью, пустил себе пулю в сердце.