Опасные земли

Бецкий, Быхов да и антиквар лишь глазами захлопали под аккомпанемент тангейзеровых скрипок.

Кирилл даже изумился про себя, но не осведомленности странного старика, а, против всякой логики и связи с моментом, музыкальному выбору невидимого курсанта.

«Надо же, Вагнер! Не „ВиаГра“ какая-нибудь!»

А вот чекисты мыслили куда более рационально.

«Откуда он знает про книгу?» – подумал Быхов.

«Кто это вообще такой? Однозначно: увести и прижать старого хрыча!» – подумал Бецкий, а вслух собрался спросить документы, но не смог, потому как «старый хрыч» опять заговорил.

– Про книгу, господин офицер, я знаю, потому что сам немало лет потратил на то, чтобы понять, что именно я ищу, а потом – найти. И это чудо, что я нашел ее первый – раньше убийцы, – дед слегка поклонился Быхову, а после – Бецкому. – Вы, господин офицер, совершенно напрасно думаете отвести меня в застенок с целью поговорить. Я сам расскажу вам все, что знаю, – за этим и пришел. Кстати, благоволите…

Дед залез во внутренний карман пиджачка и протянул Бецкому паспорт. Тот, еще глубже погрузившись в ступор, машинально принял его и прочел:

«Гектор-Аурелио Павлович Понтекорво… что за дьявольщина?! Что за чертово имя?! Сын испанских коммунистов? Или итальянских?! Какого он года рождения… 1910???»

– Вам что, больше ста лет? – чекист поднял голову от краснокожей паспортины, только теперь поняв, что корочки старые, советского еще образца.

– Это не имеет отношения к делу, – художник отобрал документ и, пряча его на место, сказал: – К делу имеет отношение только одно: куда вы собираетесь девать господина Ровного и как защищать?

Антиквар, которого изрядно достало то, что его судьбу обсуждают в его же присутствии и в третьем лице, отошел от машины.

– Эй-эй! Дорогие товарищи! Куда меня девать, от кого защищать, вы бы спросили, что я обо всем этом думаю!

Все трое – чекисты и художник – воззрились на него как на внезапно разболтавшийся шкаф или, скажем, тумбочку.

– А я вот что думаю! Я вам бумаги отдал, – кивок в сторону инквизиторов. – У меня больше ничего нет, я никому не нужен, я хочу домой, меня едва не загрызли сегодня или еще что! Таким образом, я прямо сейчас сажусь в машину и сваливаю отсюда! Знаете что… подите вы на хер со своими загадками!

Кирилл взялся за исполнение своей импульсивной и, надо признать, не шибко разумной программы со всей страстью. Развернулся, шагнул к «Паджеро», отпихнув старика, который пытался заступить ему дорогу, открыл дверь, запрыгнул в кресло.

– И вы, гражданин художник, тоже подите на хер! – крикнул он, высунувшись наружу, после чего дверь захлопнулась, мотор зарычал и джип, взвизгнув шинами, рванул к Литейному.

Старик с досадой хлопнул ладонью по бедру.

– Ну что же вы, а?! Почему вы его не задержали?!

Бецкий пожал плечами.

– Наверное, потому что мы не в нацистской Германии.

– Как мы его задержим? На каком основании? Это не подозреваемый, а свидетель, – Быхов, явно успокоившись и прекратив удивляться непонятному деду, закурил.

– Да как же вы не понимаете! Я имел в виду удержать от дурацких поступков, а не задержать в юридическом смысле!

– Мы сотрудники при исполнении, у нас любой смысл юридический, – веско постановил Бецкий.

– Кстати, насчет юридического смысла, – Быхов выдохнул дымом. – Вас, гражданин, мы прямо сейчас задержим и побеседуем.

– Это на каком таком основании?

– Паспорт ваш недействителен. А значит, ни личности, ни прописки. Пока это все будут выяснять, мы будем разъяснять насчет вашей неожиданной осведомленности в делах, которые несут гриф секретности. Проще говоря, откуда вам известно столько интересного и что вы знаете еще. Прошу пройти.

Быхов шагнул в сторону и сделал приглашающий жест рукой, мол, извольте с нами. Художник же устало вздохнул, сняв шляпу, и принялся промакивать пот со лба старомодным носовым платком с цветочной каемочкой.

– Нас ждет интересная ночь, господа инквизиторы, – сказал он наконец.

* * *

Ночь, падавшая на город, в самом деле задалась.

Впрочем, это как посмотреть.

В смысловой ее середине располагался худой человек в черном. Он стоял на пешеходной дорожке Вантового моста – далеко от геометрического центра, смотрел на город и улыбался, вглядываясь в разгорающиеся огни мегаполиса. Человек прохожий никогда не угадал бы, что смысловой центр сегодня располагается в этой точке пространства. Но под тросами Вантового моста в то время на грани ночи никто не ходил, поэтому угадывать было некому.

Возле паба «Башня», что на улице Куйбышева с перспективой на Петропавловку, стоял молодой человек. Одет он был прилично и сообразно погоде – в джинсы, легкую клетчатую рубашку и пронзительно модные ботинки, в которых специалист опознал бы последнюю коллекцию Mario Bruni. Однако лицо его настолько не вязалось с добротным платьем, что редкие прохожие предпочитали обходить паренька по широкой дуге. И понятно почему.