Опасные земли

Интересно было и в судебном морге, который мы, читатель, недавно оставили в столь драматической обстановке.

Как уже было отмечено, огромный и не самый благополучный город исправно снабжал сие заведение криминальными трупами, про такую настойчивость принято говорить: с упорством, достойным лучшего применения. Но тот день выдался уж очень урожайным. После стрельбы на проспекте Энгельса, всех бессмысленных драк, которые так горячо обсуждали в Главном управлении МВД, в морг поступило какое-то уж очень сверхнормативное количество тел.

Их пришлось приходовать, размещать, распихивать по экспертам. За всей этой суетой совершенно пропало впечатление от вчерашнего ЧП. Если говорить с академической добросовестностью, пропали главные свидетели самого ЧП, а впечатления вместе с ними. Рыжая красотка Дарья Михайловна написала свой отчет, покинув город в направлении, кажется, родной Казани. Импозантный доктор Семенов слег на больничный. Его коллега Виталий Павлович и худенький лаборант Жора просто пропали, не отвечая на телефонные звонки.

А уж звонков хватало!

Работы подвезли в таком количестве, что руки были в дефиците. Начальство срочно выдергивало всех, кого можно, обстановка была по-рабочему нервная и напряженная. Личный состав – от санитаров до дирекции – бегали как ужаленные олени, не разбирая дороги, все в мыле.

До самой ночи всем было не до какого-то там странного происшествия, которого никто не видел, а то, что слышали, отдавало матерой шизофренией, даже повторять стыдно.

Впрочем, повторяли.

– Слышал, чего вчера в дежурство Семенова было?

– Ну, и ты туда же? Будешь Дашкину чушь пересказывать про то, как оторванная голова зубами клацала?

– Да ты чего! Я ж не больной. А вот откуда на тех телах, ну ты понял, колото-резаные взялись?

– Откуда ты знаешь, что взялись? Ты совал нос в то описание, что полицейский эксперт приложил к трупам?

В каком они были состоянии? Там не то что колотого не заметишь, там черт ногу того! А наши козлы нормального заключения не сделали. И где теперь тот Семенов? И Палыч, мать его ети? Это ж мы сегодня за них горбатиться будем, ощущаешь?

– Я ощущаю. Я не ощущаю только, откуда такой бардак в секционной?

– Господи, или Петрович нажрался и своротил тело с каталки, или сволочь Дашка в обморок того… или все до кучи.

– Но, слушай, а чего все говорят про какого-то деда чуть ли не с саблей?

– Блин, давай серьезно поговорим про Шона Коннери, который прыгал с метровой заточкой в секционном зале и рубил ожившие трупы! Ты докурил? Тогда пойдем вкалывать вместо пидора Семенова.

Вот такое общее настроение витало в бюро судебно-медицинской экспертизы. И насчет «пидора Семенова», который отлеживался дома, и насчет липового ЧП. Будто не было ничего.

Признать подобную увертюру интересной, признаемся, затруднительно. Однако ночной первый акт не подкачал.

Если взглянуть на бюро с тех позиций, что доступны обычно птицам и вертолетчикам, то ночной пейзаж между Екатерининским и Пискаревским проспектом был роскошен и даже манил. Улицы утопали в зелени, там царила прохлада, столь редкая в изжарившемся бетонном мегаполисе, должно быть, упоительно пахли липы. Мог возникнуть соблазн прогуляться в этом почти парке.

Но при ближайшем рассмотрении все благостные мысли у нормального наблюдателя должны были улетучиться. Примерно в полночь из здания морга раздался мучительный вопль, короткий, но настолько пронзительный, что даже капитальные стены его не удержали. Воплю наследовала тишина, которую распороли пистолетные выстрелы. Потом был еще один крик. А потом двери распахнулись и из них выбежал дико озирающийся человек. Выбежал очень быстро, несмотря на явно не легкоатлетический возраст. На дорожке перед моргом он споткнулся, упал, завозившись, но споро вскочил и все тем же хорошим аллюром умчался в темноту – туда, где ее пятнали недалекие фонари проспекта.

Вслед ему из дверей по ступенькам заструилась кровь. А после на улицу стали выскакивать нагие человеческие фигуры. Рассматривать их вблизи было некому, но, если бы довелось, наблюдателя поразила бы синеватая бледность всех участников ночного забега, а также то, что почти все тела несли на себе явные изъяны. Рассечения, колотые раны, дыры, которые могла оставить только пуля или дробовая осыпь, и так далее. Далее – в самом конце, медленно и неуверенно, но все-таки двигались совсем некомплектные тела. У одного из них от головы осталась лишь нижняя челюсть, другая отличалась раскрытой грудной клеткой, еще одна, без ноги, передвигалась на трех конечностях, как обезьяна.

Всего морг покинуло не менее двух десятков жутких гостей, которые направились в город – в сторону Невы. И город по маршруту их следования полнился криками редких ночных прохожих.