Четыре болта один за другим ударили по самым отчаянным дезертирам, которые растаскивали баррикаду. Толпа, посеченная тяжелыми стрелами, отхлынула, оставив на земле два тела. Но больше никто не стрелял и все тот же тощий мужик, поднявший людей в атаку, снова принялся надрываться, потрясая оружием.
– Вы – бабы! А ну, за мной, гнойные вы шлюхи! – и он подскочил к телеге, зацепив ее бородкой топора, рванул на себя. – Ату их!!! Навались!
Мародеры навалились.
Телеги поползли в стороны, стали опрокидываться, а толпа грабителей взвыла от восторга, взревела и хлынула в открывшуюся брешь. Кабы драка происходила на море, опытный моряк мог заметить, что пора сливать воду. В том смысле, что дело оборачивалось пропащей своей стороной. Только не случилось поблизости моряка. И все было очень сухопутно, а оттого – незатейливо.
Синклер встал на пути серого, льняного и грязного половодья, ощетинившегося копьями. Рядом с ним сбили шеренгу лучники и кутилье. Врагов было слишком много, но они не могли рвануть все разом через достаточно узкую брешь. Но их было слишком много. И было у них много длинного оружия.
В первом натиске отчаянный порыв не дал им этого сообразить – сказалось отсутствие подобия дисциплины. Поэтому шотландец разом отбил древком копье самого храброго, а может – тупоголового, после чего приголубил его по тупой голове молотом. Удар получился не самый сильный, поэтому круглая железная каска выдержала, а ее обладатель просто сел на задницу, тряся башкой. С другим справился дизанье, взявший глефу обухом корда, и лучник, который из-под руки командира тыкнул грабителя мечом-бастардом в лицо.
Сразу два упавших в проломе человека, причем живых, отчаянно мешающих товарищам, позволили шотландцу добиться успеха. Он, размахивая топором, заставил всю толпу попятиться прочь – никто не хотел сойтись с ним, ибо все видели, чем это грозит. Но, по всему судя, сие был последний успех.
Мародеры орали, распаляясь перед новой дракой, и как-то сами выровнялись в линию, которая в миг поросла пиками.
– Так! – крикнул тощий дезертир из-за спин. – Давай по малу, шагом! Насадить их на пики! Давай, шаг! Шаг! Шаг!
Повинуясь команде, толпа, да пожалуй уже, что не толпа, а строй, двинулся вперед, разом преодолевая не больше того самого шага. Синклер встретил пики секирой, но их был, наверное, десяток – их было не сгрести, не поломать, не прорваться до плохо одоспешенной, но отныне сплоченной шеренги. Шотландец вынужден был только отбиваться, парировать уколы, принимая часть на доспехи. С боков его, как получалось, прикрывали лучники, поголовно вооруженные мечами, слишком короткими, чтобы соперничать против ежа пик.
И еж этот неумолимо полз вперед. А глаза разбойников под срезами касок горели радостью скорой победы.
Что долго все это не продлится, понимал каждый. Стоит ватаге пройти через баррикаду, она раскинется, разольется, обнимет малочисленный дизань по флангам, и тогда – конец.
Остановить же десяток пикинеров, пришедших в ум, было невозможно. Можно было только замедлить, выгадав время, чем шотландец и занимался. Ему удалось отрубить одну пику, но ее тут же заменили. При этом любой укол мог стать для королевского поверенного последним – найдет наконечник дорожку, ведь доспех сделан не для того, чтобы не было больно, а для того, чтобы не было страшно.
Кстати, о времени.
Пора, очень пора было появиться кавалерии. Дизань выгадал достаточную фору и нуждался в помощи.
И она появилась. Правда, не совсем так, как надеялись лучники.
Филипп несся к деревенской площади – к старому буку и временной коновязи, к сражающимся лучникам – и гадал: как скоро выйдет развернуть коней навстречу разбойникам, которые наседали с тыла, и выйдет ли вообще. Слава создателю, что с холма унесли ноги, но ведь это всего начало истории – как она окончится, надо было еще поглядеть.
Глядеть предстояло очень скоро – почти сейчас же. Ведь до площади оставались какие-то жалкие десятки туазов. Там, хочешь не хочешь, придется разворачиваться и бить навстречу раубриттеровой банде, а она уж очень здорово взяла ход.
То, что рыцарь видел перед собой, было всего хуже. Мародеры растащили баррикаду и теперь наседали на лучников, которые вроде бы пока держались, но это могло измениться в любой момент.
И вот она – площадь.
Филипп поднял копье с окровавленным баннером, натянул поводья и… увидел странное. То, чего он не мог ожидать и не ожидал.
С юго-востока, из лесу, летел-спешил отряд всадников. Сверкали на солнце латы, качались над шлемами ряды копий, а стремительный аллюр сокращал туаз за туазом. Шел отряд дружно, шел прямиком в спину ничего не подозревающей пехоте, которая полностью втянулась в драку.
«Или подмога, или довоевались», – решил де Лален и одними шпорами развернул коня кругом.
– Расступись! – крикнул он и захлопнул забрало.
Он с места взял галоп, не обращая внимания на обтекающих его по сторонам товарищей. Он бросился на догоняющих разбойников. Он пошел прямо в центр – на раубриттера, который атаковал, наставив копье.