Опасные земли

Вместо тысячи слов пилот выразительно провел ногтем по шее и скривился, словно у него разболелись зубы. По здравому размышлению выходило, что лучше бы разболелись.

– Слушай сюда внимательно! Ты в салоне была постоянно, спросить больше не с кого. Мне сейчас по фигу, чем и где упоролась эта дура. Я даже не буду узнавать, не принимала ли ты чего-нибудь за компанию. Сейчас надо знать: пассажир в курсе этого нашего бардака? Или хотя бы догадывается?

– Я не думаю. Кажется, нет.

– Это очень ценно. Хотелось бы чего-то помимо этого твоего «кажется». Ты пойми, от тебя зависит, мне сейчас в кабину – рулить или в салон – извиняться от лица фирмы? Так, мол, и так, просим войти в положение. Если он ни черта не видел и не вкуривает ситуацию, а я выйду и расскажу про труп в самолете, получится провал. Если, наоборот, и клиент попался внимательный, а я не выйду и не извинюсь, будет не провал, а полный пэ! Поэтому начинай соображать, кто где ходил, что говорил, как громко и так далее. Ну? И прекрати шебуршать, ради Бога, без твоих нервов тошно!

Юля стояла, прижавшись попой к камбузному шкафу, руки за спиной. Пилот будто бы видел, как девушка от переживаний скребет ногтями покрытие. Раздражало это неописуемо. Надо думать, что у командира никаких переживаний не накопилось за последние два часа!

– Ничего я не шебуршу.

– После ясного и понятного рапорта по ситуации хоть обшебуршись, хоть в раковину блевани, – командирский голос делался все тише, а интонация спокойнее, что для любого хорошо с ним знакомого коллеги служило однозначно нехорошим знаком.

Юля капитана знала. Поэтому, как-то воровато обернувшись, начала докладывать.

– Ничего он не видел. Клиент ваш разлюбезный вообще, если хотите знать, – отморозок. Всю дорогу сидит без движения, пялится перед собой и молчит. Хоть бы почесался, а то как статуя. На все вопросы отвечает «нет». Только с Марианной говорил минуты с две, после чего ее и это самое… накрыло. Так что, как хо…

Двигательная группа исправно гудела.

Слово «хотите» кануло неоконченным.

Потому что девушка округлила рот в точном соответствии с последней буквой «о». И глаза тоже – как две заглавные. Капитан собрался задать четыре вопроса: что еще не так, отчего на камбузе вдруг потянуло канализацией, откуда все эти внезапные меркаптаны и почему, несмотря на ясную просьбу, Юля продолжает скрести ногтями о покрытие дверцы?

Одного взгляда хватило, чтобы понять: в скрежете девчонка не виновата. Руки она убрала из-за спины, буквально вцепившись в собственные щеки, а значит, никак не могла издавать раздражающий звук. Второй вопрос тоже отпал. Из-под юбки по чулочкам текло на туфли. Прямо-таки струилось. Меркаптаны вылетали именно оттуда. Юля протяжно и влажно пукнула, после чего на туфли еще и посыпалось нечто, лишившее командира последних сомнений.

Ясности не было лишь с вопросом номер один: что еще не так? И, конечно, кто, черт дери, продолжает скрестись?

Пилот крутнулся на каблуках и отскочил к буфету.

Из кресла на него, на них смотрела Марианна. Она более не болталась безвольной куклой. Тело ее напружинилось, подалось вперед, насколько позволял пояс, а руки елозили по палубе, издавая тот самый скребущий звук. Юля охнула, рухнув прямо в собственную лужу. А опытнейший Валерий Васильевич, совершенно ошалев от нереальности происходящего, бросился помогать. Помогать Марианне, в которой последний кусок офицерского рационального по прежнему видел опасно передознувшуюся наркоманку, которая, оказывается, не умерла, а значит, нуждалась в срочной помощи.

– Щас-щас-щас, – залопотал командир. – Аптечку надо, пока приляг, надо ослабить ворот…

Он ухватил девушку за плечи, поднял и отработанным движением расстегнул пряжку. В следующий миг она вцепилась зубами в командирское предплечье, вмиг прокусив рубашку. Боль парализовала пилота, а рефлекторные слезы залили глаза, мешая видеть. То, что недавно было Марианной, вскочило, саданув Валерия Васильевича головой в лицо. Ногти с размаху прошлись по его груди, шее, скуле, а потом она швырнула капитана на пол, так что тот улегся валетом с Юлей.

Окровавленное существо заозиралось, глаза навелись на бесчувственную стюардессу. Оно пало на четвереньки и с урчанием рвануло зубами ее горло.

На счастье, командир несчастливого борта 751 сознания не потерял. Что было силы он лягнул Марианну каблуком в висок. Перекатившись, поднялся на ноги, начала вставать и младшая стюардесса. Сокрушительным хуком – аж челюсть затрещала, пилот отправил ее обратно на палубу, а потом наградил еще раз десять, замахиваясь всем телом, с хаканьем. Так бьют, чтобы убить, особенно если противник на сорок килограммов легче.

Валерий Васильевич огляделся.