Опасные земли

– Оставьте, господин майор. Я же сказал, слегка осложняется. Слегка. Ибо дело, главным образом, не в Тени.

– Тогда в ком?

– В чем, – поправил старик. – В том, что ее отбрасывает.

Художник принялся ловко раскидывать куски мяса по одноразовым тарелкам, наваливая рядом крупно нарезанные томаты, огурцы и метелки укропа.

– Теперь откушаем. Никаких возражений! Так готовили во времена более простые. Сочное мясо, смесь бургундских трав, немного красного вина, щепотка соли и сильный жар! Вот только помидоры, помнится, было не достать, м-да. Налетайте!

Все удивились, но пришлось налетать.

Предавшись насущному, Быхов спросил сквозь набитый рот:

– Все это очень вкусно. Я только не пойму, зачем? В том «Акваскопе» точно есть кабак. Могли бы там отобедать – все проще.

– Ты же военный человек, Слава! – укорил его Бецкий.

– И?

– Машину пришлось бы бросить на стоянке. В машине – все тяжелые стволы. Случись чего – не добежим. А тут вона – сдали назад, и стоит тачанка в десяти метрах. Вот тебе «и»! – майор поучительно потряс вилкой с наколотым на нее огурцом.

Старый художник посоветовал не отвлекаться от провианта, ибо когда теперь выдастся, и все решили, что это было очень разумно сказано.

* * *

«Паджеро» сыто урчал дизелем. Его только что заправили под пробку, облегчив антикварский счет в пользу АЗС «Брусмиш-Мишлет», что на Рю де Лак, 22. Озерная, стало быть, улица, если по-нашему, что логично, учитывая локтевую близость озера. Заправка оказалась вся какая-то беленькая, даже бледненькая с впечатляющими горами мусора вокруг урн, будто не центр Европы вокруг, а места куда более беспросветные. Оплату на кассе принимал молчаливый пакистанец. Его родственники в красивых оранжевых жилетках слонялись по улице и ничего не делали. Соляра, впрочем, стоила освежающе, – европейская принадлежность вспомнилась сама собой.

Собрание тоже сыто урчало животами по схожей причине. В желудках переваривалось полкило качественного мяса на брата. Инквизиторы, поменявшись местами – теперь рулил Бецкий, курили в открытые окна. Быхов даже признался, что никогда еще не выпадало на его долю столь сытной операции. Въедливый майор отмалчивался, всем видом давая понять, что вопросы его остались неудовлетворенными и продолжают теребить чекистскую душу.

Понтекорво по своему обыкновению тоже отмалчивался и, по всему видать, планировал заниматься этим до самого упора. Наконец Бецкий не выдержал.

– Ну и? Товарищ художник, продолжайте просвещать. Времени все меньше, а я так ничего и не знаю. И Кириллу уже не мешало бы рассказать, что за секретные сведения он вычитал. Это же из-за бумажек такой сыр-бор, что я за пятнадцать лет беспорочной службы и представить не мог. Хотелось бы понять, что там написано? Давайте, излагайте оперативную обстановку, план действий и так далее.

– Справедливо, – откликнулся Понтекорво. – Видите ли, с оперативной информацией у нас есть некоторые трудности.

В полном объеме я вас при всем желании просветить не сумею, так как и сам знаю далеко не все, а то, что знаю – далеко не всегда достоверно. Я принадлежу, вернее, принадлежал к одной, как теперь говорят, общественной организации.

– Почему в прошедшем времени? – уточнил капитан, не оборачиваясь.

– Потому, что организации больше нет – все умерли. Я последний. О названии не спрашивайте – не было никакого названия. Только группа энтузиастов, – старик захихикал, и до того это получилось неожиданно, что Бецкий на секунду повернулся – не кажется ли ему.

– Умерли из-за чего-то такого? – спросил он, помахав рукой, словно собирая в горсть все приключившееся.

– Что? Ах, нет! Не погибли – умерли. Насколько я знаю, большинство обычным унылым способом – от старости. Почти все, – поправил себя старик. – А вот занималась наша организация именно «чем-то таким».

– Таинственные фолианты, за которыми по всей Европе гоняется некромант и оживляет мертвецов? – спросил Ровный, зачем-то ткнув большим пальцем назад.

– Ох, дались вам всем ожившие мертвецы! Вы, видать, пересмотрели современного синематографа – там эта тема в почете, как я слышал. Нет, ходячие не вполне живые тела – побочный симптом, вовсе необязательный, пусть и неприятно впечатляющий. У этой болезни, как и у любой другой, есть корневые причины. Вот причинами-то мы и занимались. Каждый в своем роде.

Трое спутников разом хором спросили разное: Быхова интересовало, много ли было энтузиастов; антиквара – когда, а майор Бецкий жаждал узнать:

– Вся эта хрень, что, не в первый раз случается?!

Понтекорво обвел взглядом всех троих, давая понять, что хоровой вопрос до него дошел в полной мере.

– Много нас никогда не было, но в лучшие годы счет шел на десятки. Кирилл, сразу видно человека исторического склада, вы спросили «когда»? Давно и достаточно долго, на протяжении поколений. Майор, эта, как вы изволили обозначить, «хрень» рассыпалась по многим местам мира и давала о себе знать несколько раз. Предвосхищая новые вопросы, должен заявить: и вот тут-то и начинаются сложности.