Опасные земли

– Оставьте, сударь! Уж какие намеки! – палец переместился в сторону окна. – С вами прибыл мой, с позволения сказать, коллега дон Гектор! И приволок с собой дюжину головорезов во главе с жирной свиньей Петронием! Бьюсь об заклад, мой товарищ скормил вам сказочку насчет срочных поисков вашего покорного слуги, который, де, исчез в этих краях, а толстяка нанял для охраны? Как вы думаете, они правда так за меня беспокоились, что прибыли Бог знает в какие дали, да еще столь представительным составом? Вы, быть может, неопытны, но я эту публику отлично изучил – ни шагу не сделают без собственной выгоды. И дон Гектор, и тем паче такой скот, как этот ваш итальяшка!

– К-какую в-выгоду? – пролепетал опешивший де Сульмон, против воли заикаясь от подобных откровений.

– Это вам должно быть виднее, досточтимый сир! Я – простой врач, да еще под замком. Ну а вы, вы – аудит Его Светлости! Вот и разберитесь, ради какой причины в пограничном городе образовался испанец, проскакавший пятьсот лье, да еще в компании шайки отъявленных наемников. Самой гнусной кодлы во всех богоспасаемых Нижних Землях! Вестимо, не просто так! Теперь – благоволите.

– Что благоволить? – окончательно растерялся Жерар, хотя в уме его бродил совсем иной, куда более уместный вопрос.

– Вы откланяться желали? Извольте! – через миг доктор опять глядел на гостя через очки, а в руке его вновь заплясало перо.

Юноша встал из кресла, но никуда не ушел, собираясь спросить, откуда дон Игнасио знает о Петронии и о том, что он водит дружбу с отъявленными наемниками, – именно сей интерес вертелся в голове. Но облечь его словами не довелось, ибо во дворе трижды с переливом пропел рожок. Призыв более чем ясный – так в бургундской армии уже лет сто играли тревогу.

* * *

Жерар даже не сбежал – ссыпался по лестнице, грохоча ножнами о балясины. Уже в зале на первом этаже до него доносились нехорошие звуки: на улице топотали, лязгали доспехами, слышался крик «Где?».

О ком (или о чем) речь, гадать не пришлось. В дверях, внезапно распахнувшихся, де Сульмона едва не таранил друг Филипп. И облик его был вовсе не дружелюбен. Глаза бешено сверкали, с перекошенного рта срывались проклятия, обращенные, исходя из содержания, к пажу:

– …твоя мамаша жирная тупая шлюха! Живо, доспехи сюда, гребаный слизняк, или морду разобью! – и, узрев Жерара: – Где, мать твою, Синклер, его мать!

Вопрос содержательный и в одинаковой степени неожиданный. Пока молодой человек силился быстро сообразить, в чем, собственно, дело, он рассмотрел, что делалось во дворе. Лучники застегивали шлемы, а кто-то уже натягивал тетиву, из конюшни несся жандарм весь в лязге лат, а за ним спешил оруженосец, небезопасно тащивший двуручный молот пикой вперед. Слуга Уго, едва не подпрыгивая, пытался водрузить армэ на голову рослого германца, который рычал нечто вроде:

– Осторожнее, подонок, ухи! Ай, ухи не отстриги, ты, мелкий мужеложец!

Одним словом, перед домом покойного бургомистра суетно готовились к бою, вот только с кем? Чтобы ответить Филиппу о наличии шотландского рыцаря, одного слова, правда, не хватило. А вот де Лален просветил товарища всего тремя:

– Французы в городе! – и повторил: – Где Синклер, говори толком!

– Я стерег дона Игнасио, а господин посол… не знаю. Когда я уходил… не помню, я вообще его с вашего возвращения не видел. А в чем спич?

– Сбежал! Все-таки сбежал! Не соврали наемники, вот чертово семя! Зачем же я купился на его клятвы! Вот простофиля! Анри! Анри, как вы умудрились прошляпить шотландца?! Где были караульные?! Нет, пустое, ничего не говори, лучше собирай своих! Мои доспехи, Жано, сукин ты сын!!!

Пока слуги навьючивали господ сталью, рыцарь, как мог, подробно раскидывал перед другом ситуацию, заставляя его охать и ахать. Впрочем, быть может, неаккуратный паж слишком ретиво застегивал доспехи, чем и были вызваны звуки явного неудовольствия? Теперь уже и спросить-то некого.

В это время де Ламье из-под откинутого забрала распоряжался диспозицией. Пленных наемников перевязать, как рождественских гусей, и – в стойло, на замок. Всем пажам раздать арбалеты и тесаки – пусть бдят в расположении. Если чертов испанский докторишка улизнет вслед чертову шотландцу – оторву чертову голову к чертовой матери и трахну в горло. Всем остальным – строиться при полном параде. И так далее.

От людской через двор к германцу подошел второй испанский доктор, или первый, – смотря как считать их появление в плавности повествования. Словом – дон Гектор, честь по чести вооруженный: при мече, в бригандине и шлеме.

– Я с вами. Изрядной помощи в бою от меня не дождетесь, но залатать рану на месте смогу. Вдруг назреет! – заявил он, похлопав по ранцу на плечевой портупее, где, вестимо, хранилась врачебная справа.

– Сам хотел попросить, – голос Уго глухо раздавался из-под нащечников армэ. – Петроний поможет?

– Я плачу ему за охрану, и я выступаю в бой, так что… кстати, а вот и Петроний, – испанец указал на вереницу головорезов, высыпавших на двор.