Опасные земли

– Глядите, впереди.

Впереди в мертвенном звездном сиянии чернела какая-то груда. Точнее, груды. Вдоль стен домов громоздились друг на друге изломанные тела, множество тел, десятки и десятки и что-то, что могло быть только трупами лошадей. Когда глаза свыклись с освещением, товарищи разглядели кое-какие подробности. Часть упокоенных была утыкана стрелами, часть несла на себе следы ударов чем-то очень острым и длинным – не хватало рук, голов, кто-то был развален от плеча, едва не до пояса.

Когда до Ровного дошло, кому принадлежало большинство тел, ноги его ослабели настолько, что он вынужден был прислониться к фахверковой стенке, чтобы не упасть. На брусчатке среди прочих валялись женщины, дети, включая совсем маленьких. Были и мужские трупы, одетые в причудливую старинную одежду, удивительно хорошо сохранившуюся. Лежало там и несколько человек в тускло блестевших доспехах. Как именно погибли они, можно только гадать, но не то что гадать – приближаться к ним не хотелось. Совсем.

А ведь совсем недавно за такую находку антиквар, по собственному выражению, мог «точило зубами остановить!». Еще бы! Подле головы коня на брусчатке замер настоящий салад, в чьей-то руке – длиннющий шиловидный эсток, в плече женщины застрял кавалерийский топор с шипом на обухе, под телами поблескивала кираса – настоящие сокровища для любителя старины. Но только не теперь.

– Чтоб я сдох, – сказал Бецкий и повторил, – чтоб я сдох.

Проняло даже видавшего виды инквизитора.

– Почему они не… какого хера… почему они не разложились? И что, мать твою, здесь было?! – Быхов, прошипел вопрос задыхающимся голосом, но так громко, что даже неверные тени затрепетали.

– Тише, умоляю! – художник опять воздел руку вверх. – Здесь отряд нашего рыцаря пытался идти на прорыв. Ударили в конном строю, в копья. Сперва посыпали из луков, а потом прорубили просеку – видите, как людей раскидало по сторонам?

– Но бабы, дети!

– Тише! Это не бабы, не дети – это твари, созданные Тенью, мне ли вам объяснять. Твари, пораженные яростью. Поворачиваем. Сильно сомневаюсь, что все они упокоены по правилам, окончательно. Не стоит их тревожить раньше времени. Поэтому отступаем до проулка и попытаемся обойти завал.

Пока товарищи, затаив дыхание, отступали, капитан, наконец, спросил:

– А куда мы вообще, а?

– На центральную площадь, к ратуше. Видите шпиль, ротмистр? Сейчас в переулок, если я не запамятовал, он доведет нас до улицы святого Христофора – там проживали аптекари. Она не такая прямоезжая, но по ней мы выйдем на площадь с другого края. Не так, как я думал, но все же – выйдем.

– Ты откуда все это знаешь, отец?! Только не говори про следы классического образования!

– Оставьте, ротмистр. Какую пользу принесет мой ответ?

– Заткнись, Слава! Отстань от старика! – зло рыкнул Бецкий. – Вон перекресток. Поворачиваем?

– Верно, майор, поворачиваем, – художник коротко обернулся, посмотрел на Кирилла. – Держитесь, господин антиквар? Что-то вы бледноваты.

– Это будет чудо, если я не блевану или не обосрусь от страха! – честно ответил антиквар.

Вновь потянулся путь через мрачные городские кварталы. Если не принимать во внимание гору покойников, пока все шло на удивление гладко. Ровный понимал, что у страха глаза велики и анабазис их близится к финишу. Ведь Сен-Клер – рядовой средневековый город, а значит, очень небольшой. Темнота и пустота путают, и кажется, что друзья шагают долгую вечность. На деле поход пока не занял и четверти часа. И гладкий его характер внушал опасения: а не заманивают ли их в ловушку, так чтобы захлопнуть ее повернее без единого шанса на спасение?

* * *

– Приехали! – Бецкий выглядывал из-за угла дома, обозревая ратушную площадь.

– По ходу, да, – Быхов выглядывал из-за плеча майора, обозревая ратушную площадь.

Вердикт рисовался сам собой. Луна, взобравшись по небосводу достаточно высоко, не оставляла сомнений – на это ее неверного света вполне хватало. На вымостке тут и там были навалены тела. Как бы сказали в удалую пору Ивана Грозного, «мечным и лучным делом отделанные».

Ратуша, которую даже непосвященный человек враз опознал бы по высокой башне с зубчатым парапетом, зияла провалом выставленных дверей. На лесенке, ведущей к ним, чернели трупы. Множество людей полегло перед домом, что примыкал к ратуше слева, как и перед стеной с воротами, которая ограждала придомовой дворик. Ворота замерли, распахнутые изнутри.

И не требовались компетентные пояснения Понтекорво, чтобы понять: со двора кто-то вырвался в конном строю, раскидав на стороны всех, кто пытался преградить дорогу.

Путь к широкой улице, что недавно покинули товарищи, был отмечен порубленными и потоптанными фигурами, среди коих угадывались недвижные люди в доспехах.

Что именно здесь происходило, Ровный приблизительно догадывался – ведь ему выпало прочесть бумаги, исписанные неровным почерком прямо здесь, в пределах проклятого города. Однако практический вывод из этих догадок он сделать не мог, зато художник не растерялся.