Опасные земли

– Надо было проверить, чем ты занят и не нашел ли случайно того, что мы столько веков разыскиваем. Капитул, как обычно, отмахнулся от твоих инициатив, а…

– Магистр! – перебил Хименес, всплеснув руками. – Магистр лично тебя послал? Так? Ну, конечно, а кого же еще! Любимый ученик! Эх, проклятая бюрократия, пары недель не хватило из-за этих нудных крючкотворов! Ну да ладно, не в игрушки играем, брат Гектор! Рад, что ты здесь!

– Спасибо на добром слове, но…

– Мы вам не мешаем? – вклинился Филипп. – Я рад, что вы все рады, но давайте ближе к делу: что за эпидемия, какой такой Орден, что вы искали?

– Давно, очень давно наша организация старается найти один предмет, а скорее явление… Впрочем, какова ирония! Поколения изысканий, пытливые умы и настоящие подвиги! И! Брат Гектор, догадайся, кто нас опередил? Два жадных дурака! Бургомистр и настоятель, наслушавшись моих резонов, сговорились сплавить вашего покорного слугу, а сплавив – проверить и завладеть предметом! Не стоит недооценивать предсказуемость тупизны! Они вскрыли алтарь! И начали копать под валун! И нашли!!!

– Да что они нашли?! Говорите толком!

– Его! Осколок Тьмы!

Хименес в сердцах хватил о подлокотник. Лицо его больше не было ни вальяжным, ни радостным. Он осунулся, сгорбился, опустил голову, будто человек смертельно усталый или даже больной, надолго замолчав. Де Ламье это надоело. Он подошел, хватая доктора за волосы и поднял его рывком на ноги.

– Что ты плетешь?! Какой осколок?! Какой еще тьмы?! Тень на плетень это все! А ну колись, дегенерат!

Неизвестно, что собирался сделать Уго. Хотя, скорее всего, снова, но уже основательно испанца избить. Да так, чтобы мясо полетело. Невзирая на то, что место к применению старого доброго насилия не располагало. И вряд ли кто из присутствующих смог бы его остановить. Кроме Петрония, который просто заговорил.

– Он не плетет, дружище, не наводит тень на плетень. Оно… он реален. Этот самый осколок, или как его звать. Я последние годы много думал и много проверял. В частности, смутные слухи об одной организации, которую зовут просто – Орденом. Они кое-что искали, искали долго, но ты же знаешь, поиски – моя профессия. И я нашел, как мне казалось. Но как воспользоваться находкой, дружище? Искать я умею, а вот в науках не силен. Представляешь, такая удача, узнаю, что неподалеку бродит уполномоченный этого самого черт знает какого Ордена. Я послал ему весточку, он откликнулся, и вот – мы все здесь.

Де Ламье бросил доктора обратно в кресло и всем телом, скрежетнув латными сочленениями, повернулся к трактирщику.

– Ты-ы-ы! – германец опять сорвался на рык. – Ты самый гнусный и самый хитрый тип, что мне доводилось встречать!

Но ты какого хрена здесь искал?! Или ты тоже играешь в эти игры!? Между королем и герцогом! А?!

– Нет, дружище, – грустно пропищал Петроний, – я не играю, я умираю. Мне год остался, а может, два, и все. А не хочется, брат. Кинжал меня на нашел, от яда спасался, кони меня топтали, ты, дружище, едва не отправил на тот свет. Швейцарские пики нам грозили, мечи и петля палача, ты помнишь прежние времена? И теперь веревочка свилась почти до конца. Да только я всю жизнь умел искать и находить верные шансы. И вот он – шанс.

– Чего?! Какой шанс?! Чудесное исцеление?! Ты-то в эту брехню как поверил?!

– Не поверил – проверил. И с доном Гектором пообщался в пути – я умею. Но ты прав, речь не о чуде. Не об исцелении. О бессмертии. О власти, безграничной настолько, что император покажется бледной тенью.

От таких новостей Уго выкатил глаза. Услышанное казалось бредом. Бредом даже на фоне тех странных и страшных событий, что преследовали отряд по дороге и в самом городе. Жерар разинул рот в удивлении. Гектор Аурелио, проклятый магистр искусств и медицины, улыбался и молчал с пониманием. А Филиппу будто горсть льда за шиворот высыпали – он испугался. Ведь не могли сразу трое: Синклер, Хименес и Петроний – врать или ошибаться так складно и одновременно!

Если же не было лжи, не было ошибки, то даже часть правды оказывалась чрезвычайно пугающей. Бургундец, как и его товарищи, пока не постиг, насколько. И постигать, говоря почестному, не желал. О чем-то определенно догадывался Уго, прятавший страх за богохульствами и буйством. Вот только поможет ли, а если поможет, то как надолго? Внутренний голос подсказывал Филиппу, что нет.

Хименес, занятый восстановлением остатков прически, вновь растревоженных грубой германской пятерней, пропустил ругань де Ламье и вновь повел рассказ.

– Оно, он! Он питается человеческими жизнями, душами, если хотите. Пока Осколок спал, сие место просто изливало его силу. Сила эта, даже усыпленная, – огромна. Думается, именно она исцеляла людей. Но когда тех самых людей стало много (ведь Сен-Клер куда как многолюден – тысячи их!), а бургомистр с настоятелем потревожили древний камень, – осколок пробудился.

Хименес оглядел спутников исподлобья.