Опасные земли

Из оперативного уравнения придется исключить жандармов. Не пойдут они ни в караул, ни тем более паковать пожитки. Воевать – пожалуйста (хотя не хотелось бы). Но для всего остального слишком они элитные, слишком белая кость, слишком опора герцогства. Не приставишь опору к черной работе. Опора служит и должна радовать просто потому, что она такая надежная сидит рядом. С одной стороны, шеф де Лален приказом оставил его, Анри Анока, ветерана и заслуженного бойца – старшим. Сиречь приказать он сейчас мог что угодно и кому угодно. Но вот господа жандармы, как ни крути, – не из его подчинения. А их сержанты и пажи – их. Захотят, могут не дать ни человека. Захотят – дадут. И ничего не попишешь – такая вот служба.

Шеф – тот в своем праве, но отчудил напоследок! Надо же было догадаться уволочь всех рыцарей и себя самого, оставив квартиры на попечении лейб-лучника? За каким, скажите на милость, бесом?! Неужто было не… э-э-э-х, чего уж теперь! Нынче лишь волочь наряды и ждать, когда их милости выкажут милость явить их милость. Ну, то есть вернуться в казарму, взяв команду на себя.

Пока вроде бы выкручивался.

Но настроение было так себе. Еще и ненастье разыгралось – вон окошки как потемнели.

Пажи и свободные от вахт кутилье суетились, как и было велено, поступательно, но не торопясь. Уже запакованы тороки с провизией, наполнены бурдюки и фляги, сбруя на перекладинах перед денниками – хоть сейчас выводи седлаться. Большая часть прислуги разбиралась с запасным оружием и ненужными в данный момент деталями доспехов, чтобы, значится, схватил и сразу погрузил. Вторая, меньшая часть, вдумчиво потрошила амуничник, как бы это сказать, аккуратно мародерствуя. Оно, конечно, некрасиво. Да только ведь пропадут и дорогие седла, и стремена отличной ковки, и мундштучные да пилямные оголовья, и седельные чемоданы из добротно выделанной двойной кожи с полотняным подкладом.

Они же большущих денег стоят, так? Так. Долго им лежать без пригляда? Или сопрут, или без всякой пользы рассохнутся, а железо проржавеет. Или пожар и тогда вообще…

– Ибо прах есьм и к праху отыдеши[64], - так прокомментировал мысли о возгорании заслуженный лейб-лучник, говоря мрачно, даже грустно, но достаточно громко, чтобы его услышал пробегавший мимо кутилье.

– А, начальник? – боец остановился, замерев с седлом в руках.

– Знаешь что… М-м-м… – привычный солдат начальственное мычание не перебивал. – Ты, Крюшо, караулил в доме бургомистра? Знаешь, как пройти в ратушу – там дверка такая, да?

– Так, пожалуй, что и знаю.

– А флигелек видел с той стороны? По всему выходит, там местный арсенал. Возьми Жакуя, пусть не мается дурью, и айда через ратушу прямиком туда. Поглядите хозяйским взглядом, вдруг что пригодится. Сильно сомневаюсь, что у местных жадин найдется добрая сталь, но вот кабы у нас случились заместо охотничьих арбалетов настоящие боевые – вот это было бы дело. Раздадим пажам, вдруг пригодится. Да и вещи недешевые – как мы их оставим-то без пригляда, сам рассуди?

– Э-э-эт мы враз, старшой, эт мы могем! – Крюшо заулыбался при одном намеке на расширение мародерства.

И утек, выкликнув пажа Жакуя, который бросил делать вид, что работает, вооружился здоровенным рабочим топором для беспроблемного вскрытия дверей и утек вслед.

Хозяйственный Анок успел подумать, что шеф за грабеж вряд ли заругает и что не худо бы проверить караулы во дворе и в доме. Это единственное место, которое не поддавалось визуальному контролю, ну, понятно – не поглядеть сквозь стенку, придется отрывать зад от сена и переться личным явлением. Очень не хотелось, да и зачем, но – надо. Еще один взгляд вдоль коридора: жандармы и сержанты кто в деннике отдыхает, кто при конях, остальные трудятся, лучник при черном ходе на месте, лучник при самом большом стойле, в котором заперли повязанных наемников, – бдит. Пора, стало быть.

Анри с кряхтеньем (набегался, наломался за последние дни) приподнял себя над тюком, как вдруг на улице загрохотал гром, завыл ветер, да так, что дизанье присел обратно и без всякого кряхтенья, словно юноша. Потом хлопнула дверь и в конюшню вбежал караульный.

– Командир, командир, велите запирать ставни! Сейчас ливанет, буря, ужас! Зальет к бесу!

– Да твою же мать! – только этого не хватало, подумал Анок, хотя все к ненастью и шло, – чего встал, вертайся на пост, сейчас разберемся! Ну, давай, давай, марш кругом! Знаю, что дождь, не растаешь!

Лучник обернулся к копошению вокруг амуничной комнаты, раскатывая командный рык:

– Эй, будто не слышали? Слышали? Бегом – к ставням! Затворяйте все на крючья и запоры, да проверить по два раза – не выворотит ли ветродуем! Кровля навроде добрая, не успела прохудиться, но…

Изложить стратегию во всей красе он не успел – ему не дали. Не воспарила военная мысль под давлением материальной пятерни, которая нахально против всякой субординации ухватилась за кольчужное плечо.

«Совсем ребята плохие стали, даже распекать жаль, однако придется!» – решил было Анок, медленно поворачивая голову и уже набрав воздуха, чтобы как следует от всей души…