Опасные земли

– Обожди! – поднял руку де Ламье. – Что значит «отобьетесь»? Что значит «выводи»? Отобьемся, а выводить будешь именно ты!

Германец ткнул стальной клешней в бригандину Филиппа.

– Я тоже не понимаю! – признался Анок. – Вы – шеф, вам и командование!

– Какое-то узкое место наметилось в твоем плане, дружище! – поддержал товарищей друг Жерар.

Да, приходилось признать, что ослиное упрямство наставника и правда – узкое место. Но рыцарь уже все придумал и все решил. И так выходило, что его люди дальше пойдут одни. Без него.

– Отставить! – де Лален повелительно топнул в пол. – Слушайте, и без споров! У нас нет времени! И шансов у нас немного, если не убить ту тварь в храме. Я пойду и убью. Я вас сюда приволок, так что и отдуваться мне. Тихо! Мне самому неохота страсть как, да только это единственный выход! Убью и догоню вас. Если что, переплыву реку на лошади.

– Тебя в грудь ранили, а не в голову, дружище! Что ты мелешь, послушай себя! Он убьет, а потом переплывет! Ты видел шотландца!? Ты видел, что вытворяет доктор? Его стрелой в сердце не взяли, да и остальное… Да обоих ничем не угомонить! Если после удара Уго эта шотландская тварина поднялась на ноги!

Жерар рубил воздух ладонью в крайнем возмущении, словно отметая все тезисы друга. Германец смотрел на рыцаря скептически, а лейб-лучник – возмущенно.

– Не знаю, о чем речь, да и не моего ума дело, но коли надо кого того, то идти всем вместе – так оно вернее! Геройство в одиночку – дело зряшное! Такая моя тактика и до сих пор живой, так вот бы и вам, шеф! – высказался Анри, переходя на незатейливую, но вполне понятную солдатскую лингву.

– Жерар, есть способ, – Филипп не отводил глаз от лица друга, в котором неожиданно встретил важную помощь, а теперь и серьезную помеху. – Что сказал Хименес? Кроме всякой лабуды – он часть этого места. Там висит еще одна часть – старый меч на стене. Если воткнуть его в брюхо той твари, та и сдохнет. Но если его не завалить, ты помнишь, что еще сказал доктор? Насчет «не спрячетесь и на краю мира»? Его… оно надо вывести в расход, или вот это все…

Рыцарь зачерпнул в ладонь половину окружающего мира с пошатнувшейся нормальностью.

– Это все начнется сперва в округе, потом в графстве, а потом? Что потом, Жерар?

– Я не знаю, что потом, но затея дурацкая. С чего это тот старый меч подействует, если меч нашего немца не сработал?

Де Ламье откашлялся столько внушительно, что все, замолчав, уставились на него.

– Филипп прав, надо попытаться. И насчет меча на стене – затея может выгореть. Но их там двое. Двое. Поэтому я иду с тобой. Разберусь с дохлым подонком. А ты – ты уж доберись до этой обосранной клистирной трубки. Заткнись, Жерар! И ты, молодой де Лален! Я клялся твоему отцу, так вот, клятве я не изменяю. Понял? Жерар-р-р…

Уго раскатил последнее «р» с неподражаемым собственным грассированием, и не поймешь, не то рычит, не то полощет горло.

– Вы оба психи! Но я не об этом – вижу, что вас, осла немецкого и бургундского, не остановить. Я о другом. Кто поведет отряд? Шеф – ты. А ты, Уго, его заместитель. И вы оба собираетесь покончить с собой. И?

Раздалось молчание. Именно так, раздалось – разом, внезапно и в половину полновесной минуты. Молчание иногда бывает оглушительным, как пушечный выстрел. Как подрыв штурмовой петарды. Как в этот раз. Рыцарь смотрел на де Сульмона. Уго перевел на него взгляд. Последним – Анри Анок. И все это на фоне кровавого стойла, откуда пытались выбраться запертые там монстры, на фоне черного дверного проема, за которым ярилась гроза и стояли под дождем люди, доверившие судьбу командиру.

Наконец Филипп сказал, четко разделяя слова:

– Отряд поведешь ты. Больше некому.

– Я?! Вы хоть помогите, я же никогда, я…

– Помогать тоже некому, друг Жерар. Помощь – это ты.

* * *

С первой частью плана сложилось удачно.

Едва завидев открывающиеся двери ратуши, твари в буквальном смысле обезумели, хотя куда уж сильнее. Они лезли по головам, протискивались между друг другом, ползли на карачках или просто – ползли, лишь бы добраться до шеренги лучников, что выстроились на крыльце. Чудовищная ненависть всю свою мощь устремила в одну точку.

На людей, что вышли наружу.

Служба Тела Его Светлости не подвела. Стрелы посыпались густо, не зная промаха. С тетив летела влага, чтобы тут же пропасть в дождевом буйстве, а капли брызгами разлетались на пути оперенной смерти, что стремилась навстречу другой смерти – олицетворенной. Лучники били быстро и точно. И так же бесполезно. Тварям стрелы не причиняли никакого вреда.

Но и не подвели, исправно стараясь навалиться и порвать. Стараясь так, что пространство перед воротами стало быстро освобождаться.

Волна бесноватой плоти готова была захлестнуть тонкую линию гвардии. Смять и поглотить без следа. Но парни с пламенеющими крестами на ливреях твердо стояли на позиции, пока через их головы в толпу не полетели зажженные бочонки с маслом и факелы. Анок отдал приказ – и перед носом у атакующей массы захлопнулись тяжелые дубовые створки.