Опиум

Гниения огнём захваченное тело,
Как судно, в трюмах чьих бесчинствует пожар.
Да пело ли оно иль только тускло тлело?
Не всё ли вам равно, пылающий клошар?

Горите, мон шери, во славу вечной жизни,
Безвидный свет утроб исследуй, Парацельс!
А после приползут светящиеся слизни,
Слизнув лицо твоё, продолжат сей процесс.

О чём нам пела медь? О чём сиял стеклярус?
И что там врал в бреду белковый Оссиан,
Когда сошёл с ума придуманный Солярис,
Зацветшие мозги, взбродивший Океан:

«Горят, горят, коптя, фонарики сознанья,
Но сколько ни плети вы кружево погонь,
Гниения огни осветят Мирозданье,
Переходя затем в агонии огонь…»

(Стучи, стучи, стучи, мой маленький палач)

Стучи, стучи, стучи, мой маленький палач,
Плети основу, ткач, искомый паучок.
Поплачь, любовь, поплачь — и снова на бочок,
Молчок, любовь, молчок — и ничего не значь.

В шершавой толкотне в запястьях и висках,
В секретных узелках и в нервном волокне,
Во мне она, во мне жирует впопыхах,
Привстанешь на носках — она вовне, вовне.

Лизни меня, лизни ослепшим язычком,
Всем воздухом ночным возьми меня, возьми,
Пока остывший гнев космической возни
Кукожится в огне невзрачным паучком.

В альбом

Ольга, Ольга, в ледовой купели
Нас крестила голодная влага,
И раскачивали колыбели
Все валькирии Озерлага.

Ольга, Хельга, разруха пространства
Над снегами бесстыдно нагими,
Где предательство есть постоянство —
Это дом твой. Не сетуй, княгиня.

От Лапландии вьюжной и снежной
До Аркадии лживой и нежной —
Волок, вологда, поволока…
Умирать нам здесь так одиноко.

Хельга, Ольга, обугленный ворон
Чертит в небе недобрые руны,
Да чернеет курган, на котором
Крестят чорта больные Перуны.

Ольга, Ольга, оборванным горлом
Не рыдать нам при постороннем.
Над прекрасным поверженным ярлом
Ни единой слезы не пророним.

Дождь

Дождь, как пальцы машинисток,
Что перебирают чётки
Речи. Чванные девчонки
Прячут очи одалисок

И сжимают между ляжек
Кошельки из нежной кожи.
Так случайны, так похожи —
Помесь кошек и дворняжек,

Связь — неявна и нелепа —
Таинства и анекдота,
Как хрустальная икота
Влаги, падающей с неба.

Что за бедные созданья,
Чей обычай порицаем.
Неизменен, проницаем
Дождь, как принцип мирозданья.

То рыдали, то грешили
Те глаза в потёках краски.
Холодеющие ласки
Лона крон разворошили.

А шагнёшь под них и снова
Только волосы намочишь,
Только снова тайно хочешь
Слушать плач дождя ночного.

Опиум