Орда (Тетралогия)

Ещё по пути успели немного поторговать в маленьком уютном кочевье из трёх гэров, разбитых у склона лесистой сопки. Ещё издалека заметив торговцев, все население кочевья с радостными воплями выбежало навстречу.

— Сонин юу байнау? — приветствуя, кричали на скаку юноши-пастухи, а седые, умудрённые годами старики в тёплых дээлах из белой верблюжьей шерсти приветливо щурились.

Гость в дом — радость в дом!

Баурджин, конечно, предпочёл бы сначала сделать дело — расторговаться, — а уже потом пить кумыс и арьку, однако поступить так означало нанести большую обиду всем жителям кочевья, а ссориться с кем бы то ни было вовсе не входило в планы небольшого отряда. Пришлось, тщательно соблюдая все традиции, войти в главный гэр, принять на голубом хадаке кумыс, выпить и долго — почти до самого вечера — вести неспешную беседу о всех степных новостях.

Старый Хартойлонг, старейшина рода — седенький, но вполне ещё крепкий дед, — улыбаясь гостям, расспрашивал о больших тангутских городах, откуда якобы приехали купцы, о чжурчжэнях… и о Темучине-Чингисхане — уж мимо его кочевий торговцы никак не могли бы проехать.

Про тангутские города, как и о чжурчжэнях, много и с подробностями рассказывал Гамильдэ-Ичен, откуда только и знал про всё это? Наверное, когда-то вычитал в древних книгах. Слушать его было интересно не только хозяевам, но и самим «торговцам», впрочем, старик Хартойлонг всё же старательно переводил беседу на монголов Темучина, по всему чувствовалось, что эта тема волнует его куда больше, нежели описания чжурчжэньских чернооких красавиц и тангутские города.

После пары-тройки прямых вопросов было бы невежливо молчать об этом и дальше, а потому, поймав вопросительный взгляд Гамильдэ-Ичена, Баурджин решительно взял разговор в свои руки. Опустил пиалу, улыбнулся:

— Ты спрашивал о Темучине, Хартойлонг-гуай? Не знаю, что и сказать… Да, конечно, мы проезжали краем его кочевий, торговали, разговаривали с людьми. Много людей у Темучина, много!

— Говорят, с ним часть найманов? — поинтересовался старик. — Это правда?

— Правда, — согласно кивнул гость. — Не только найманы, но и множество других племён.

Старик удивлённо покачал головой:

— И как же так получается? Найманы — поклонники Христородицы и Иисуса Христа, а монголы — язычники. Говорят, Темучин принуждает христиан поклоняться чёрным богам, а кто отказывается, тому ломают хребет. Так?

— Не слышал, — Баурджин отвечал уклончиво, хорошо понимая, что наверняка кто-то в роду — если не сам старик — доносит обо всех событиях Джамухе или его приближенным. Донесут — уже донесли — и о торговцах. Ничего подозрительного, но если купцы будут хвалить Темучина… вряд ли они доберутся дальше на север, к диким берегам Аргуни.

— И что, у Темучина в самом деле много народу?

— Много… Хотя в точности-то мы и не знаем, нас ведь это не интересовало. Но покупали монголы охотно. Кстати, Хартойлонг-гуай, а сможем ли мы проехать с возами к кочевью Великого Джамухи? Говорят, это очень многолюдное кочевье, и мы, я думаю, смогли бы там неплохо расторговаться.

— Проехать можно, — подумав, ответил старик. — Только вас туда не пропустят. Джамуха не пускает чужих. Мой вам совет, если не хотите неприятностей — завтра, добравшись до кочевья Чэрэна Синие Усы, поворачивайте-ка обратно.

— Чэрэн Синие Усы? — задумчиво переспросил Баурджин. — А кто за ним, дальше, к северу?

— В северных лесах живут людоеды.

— Хо, надо же, людоеды! — удивился князь. — И что, многих съели?

Старик, не реагируя на вопрос, продолжал:

— В сопках — пастбища Оэлун Ихке — Дикой Оэлун — молодой вдовицы, к ней не заворачивайте — больно уж народ у неё разбойный. Не купят — ограбят!

— Что, прямо такие лиходеи? — удивился нойон.

— Уж точно, — старик ухмыльнулся, — лиходеи — верно ты сказал, уважаемый. Мы недавно тут, так люди из рода Дикой Оэлун уже умудрились угнать у нас трёх лошадей! Мы жаловались великому Джамухе, но ведь те отвертелись — не мы, мол.

— Ну, да, не пойман — не вор.

— Но мы-то знаем — они это они, больше некому! Не люди — волки!

— Так дали бы отпор!

— И дали бы… — Старейшина воинственно затряс бородой. — Не сомневайтесь, дали бы… если бы не Джамуха, под страхом смерти запретивший все распри. Конечно, если б мы поймали Оэлун с поличным — другое дело, а так… Так получится, что мы первые напали.

— И Джамуха немедленно пришлёт сюда войско, дабы примерно наказать ваш род, — понятливо улыбнулся Баурджин.

— Не обязательно войско… — Старик с явным испугом передёрнул плечами. — Пошлёт отряд Кара-Мергена… А это куда хуже, чем войско. Кара-Мерген не ведает жалости!

— Кара-Мерген? — живо заинтересовался гость. — А кто это? Судя по имени, он, верно, откуда-то с далёкого запада или с севера — там когда-то были большие и богатые страны. Кара-Мерген… Чёрный Охотник…

— Да мы и не знаем о нём ничего. — Хартойлонг махнул рукой, но в чёрных глазах его явственно виднелся испуг.

И больше, несмотря на все расспросы гостей, никто в гэре не заговаривал о Чёрном Охотнике, а старейшина, судя по всему, корил себя за одно упоминание этого имени — перебрал арьки, старый дурень, разговорился…