Орда (Тетралогия)

Защитники гэра медленно поднялись на ноги. Все, кроме двух погонщиков — Чуулу и Наранцэцэга. Эти так и остались лежать со стрелами в горле.

Баурджин недобро зыркнул глазами на возникших из тумана врагов.

— Положите луки… И саблю…

Их оказалось человек двадцать, и во главе — молодая женщина с огненно-рыжими волосами. Подпоясанный по-мужски тэрлэк из плотной синей ткани, красные княжеские гуталы, лица не разобрать — темновато ещё.

Так… А это, случайно, не Дикая Оэлун, о которой предупреждал старик Хартойлонг? Она и есть, больше, похоже, некому.

Разбойники между тем шарили по повозкам и гэру.

— Хорошая добыча, матушка! — закричал один из них — здоровенный амбал в темном дээле.

Хм… матушка… Хорошо — не бабушка!

Путников быстро и сноровисто связали, и спешившаяся предводительница банды с любопытством рассматривала их в лучах медленно выползавшего солнца. Надо сказать, что и молодой нойон пялил на рыжую атаманшу глаза с любопытством ничуть не меньшим. Красивая оказалась девка! Точнее — вдовица. Довольно молода, лет, наверное, не больше двадцати пяти, стройна, ловка, проворна. На поясе — целых две сабли. Тяжёлые, уйгурские. Зачем ей две?

— Кто такие? — положив руку на эфес сабли, прищурившись, поинтересовалась разбойница.

— Интересные у вас обычаи. — Баурджин презрительно сплюнул в траву. — Сначала напасть на мирных торговцев, а затем уже спрашивать — кто?

— Ха! — неожиданно скривившись, рыжая обернулась к своим соратникам, почтительно выстроившихся позади полукругом. — Этот травоволосый чёрт утверждает, что они торговцы!

Ага! Баурджин спрятал ухмылку. Упомянула чёрта! Значит, эти разбойники — из какого-то христианского рода. Кто? Найманы? Меркиты? Кераиты?

— Да, торговцы, клянусь Христородицей! Мы мирные люди… — Баурджин поспешно замолк, чтобы, не дай бог, не вырвалось дальше — «…но наш бронепоезд стоит на запасном пути».

— Веруете в Христа? — разбойница удивилась. — Большая редкость в здешних местах.

Баурджин пожал плечами:

— Ты, я смотрю, тоже веруешь?

— Не твоё дело! — сверкнув синими, словно вечернее небо, глазами, осклабилась атаманша. — Вы убили наших людей — и уже потому достойны смерти!

— Но и вы убили двоих погонщиков, — тут же возразил нойон. — К тому же мы только защищались.

— Ага, защищались. — Женщина презрительно скривила губы. — Скажи-ка лучше, за сколько вас нанял Игдорж Собака?

— Какая ещё собака? — не понял нойон. — Не знаем мы никакой собаки!

— Ага, не знаете… То-то вы так истово прикрывали его отход!

— Нечего с ними церемониться, матушка Оэлун, — закричали разбойники. — Кончать надо всех этих лазутчиков.

— Игдорж Собака… — задумчиво протянул Баурджин. — А нам он назвался Барсэлуком. Кто он?

— Как будто не знаешь. Лазутчик Кара-Мергена!

— Кара-Мерген?! Чёрный Охотник… Вот снова я слышу это имя…

— Убейте их! — Дикая Оэлун махнула рукой, и лиходеи взялись за сабли.

— Подождите! — дёрнулся Баурджин-нойон. — Позвольте нам похоронить наших павших. Мы христиане, и не хотим, чтобы их тела клевали хищные птицы.

— Христиане? Ах, ну да. — Оэлун почесала подбородок и махнула рукой. — Ладно, похороните. Заодно выкопаете могилу для наших… И для себя!

Последняя реплика потонула в одобрительном вое.

Вытащив из телег лопаты и заступы — имелись там и такие вещи, — четверо оставшихся в живых торговцев принялись рыть могильную яму. Понятно, не торопились…

А разбойники вели себя как дома — никого не опасаясь. Стреножив коней, рылись среди оставшихся товаров: кто-то примерял дээл, кто-то — гуталы, а кое-кто с большим удовольствием наигрывал на хуре, напевая протяжную песню про вечно синее небо, лесистые сопки и грозного бога Тэнгри. Да, выходит, среди лиходеев далеко не все были христианами.

— Надо бежать, — улучив момент, прошептал Гамильдэ-Ичен.

— Не разговаривать! — один из разбойников, оставленных для присмотра за пленниками, грозно повёл луком. — Ещё одно слово — и моя стрела пронзит болтуну горло!

— Ладно, ладно! — примирительно улыбнулся Баурджин-нойон. — Мы ведь копаем, не стоим без дела. А земля-то, между прочим, как камень. Вон, посмотрите…

Он нагнулся, незаметно подмигнув своим. Шепнул:

— Бежим к сопке!

Перехватил поудобнее заступ…

— Ну, хватит копать! — осадив коня прямо напротив Баурджина, приказала Дикая Оэлун. — Мне не нужны лишние мертвецы — так и быть, оставайтесь живыми!

Могильщики переглянулись.

— Да, да, живыми, — разбойница усмехнулась, — авось, пригодитесь.

Странное человеколюбие атаманши, как тут же выяснил для себя нойон, объяснялось просто — не солоно хлебавши вернулась погоня. Барсэлук — или кто он там? Собака? — бежал, скрылся, и теперь Дикая Оэлун рассматривала попавших в её руки пленников в качестве возможных заложников, если вдруг захочет отомстить Джамуха или… или Чёрный Охотник. Да, скорее всего, так и обстояли дела.