Осень в Пекине. Рассказы

— Что это такое? — поинтересовался археолог.

— А это еще одна порросятина! — воскликнул Пиппо. У него был, как всегда, злобно-веселый вид. Он пояснил: — Амаполис Дуду. Ему не нравится, когда я пою.

— Амадис,— поправила его Медь.

— Да мне плевать: Амадис, Амаполис или Амаду...

— А что это за история с халупой? — спросил Афа.

— Это история дипломатии с Амадисом,— сказал Пиппо.— Они хотят экстерроризировать меня... Черт возьми, только эти слова на языке, порросятины!.. Он говорит, что прежде об этом не думал, порросятина такая!..

— Экспроприировать твой ресторан? — переспросил Афанагор.

— Именно так,— ответил Пиппо.

— Тебе больше не придется работать,— сказал Афа.

— А что мне делать с их вонючим отпуском? — спросил Пиппо.

— Пить вместе с нами,— сказал Афа.

— Спасибо, патрон.

— Неужели гостиница помешала этой вонючей железной дороге? — спросила Медь.

— Вот именно! — сказал Пиппо.— Их вонючей железной дороге. Чин-чин!

— Чин-чин! — повторила Медь, и они втроем осушили стаканы.

— Ангел здесь? — спросил Афа.

— Думаю, он в своей комнате,— ответил Пиппо.— Но не уверен. Только думаю так. Он, наверное, чертит.— Он нажал на кнопку звонка под стойкой бара.— Думаю, если он у себя, то сейчас спустится.

— Спасибо,— сказал археолог.

— Этот Амаполис — настоящая порросятина! — заключил Пиппо.

И, протирая стаканы, он опять принялся напевать.

— Сколько я должен? — спросил археолог, видя, что Ангел не спускается.

— Тридцать франков,— сказал Пиппо.— Это сущая нищета!

— Получи,— сказал археолог.— Пойдем с нами, посмотрим на стройку. Похоже, Ангела нет дома.

— Я не могу,— сказал Пиппо.— Они все, как мухи, вертятся вокруг меня, и если я выйду, они все выпьют.

Медь кокетливо ему улыбнулась, от чего Пиппо начал заикаться, а затем вышла вслед за Афой, и они вместе направились на стройку.

В воздухе пахло цветами и хвоей. По обе стороны от проложенной грейдерами дороги кучами валялась зверски скошенная зеленая трава, из стеблей которой в желтый песок стекали стекловидные пахучие капли. Путь проходил по трассе, проложенной машинами точно по указаниям Амадиса. С чувством грусти Медь и Афанагор смотрели на опустошенные склоны дюн, на груды травы, валявшиеся вдоль обочины. Они поднялись на дюну, спустились, опять поднялись и наконец увидели место строительства.

Раздевшись до пояса, Карло и Моряк под палящим солнцем орудовали большими отбойными молотками. Воздух содрогали их сухой стук и шипение стоявшего неподалеку компрессора. Рабочие трудились, не останавливаясь, их слепил разлетавшийся во все стороны песок, кроме того, он налипал на их взмокшую кожу. Один отрезок пути уже был подготовлен, по обе стороны траншеи резко вздымались остроконечные насыпи. Траншея прорезала дюну и проходила по среднему уровню почвы пустыни, предварительно высчитанному Ангелом и Анной по топографическим данным, уровень этот оказался намного ниже поверхности, по которой они обычно ходили. Здесь и проходила траншея, по обе стороны ее нагромоздились горы песка.

Афанагор нахмурился.

— Приятно же это будет выглядеть!..— проворчал он.

Медь ничего не ответила. Они подошли к работавшим.

— Здравствуйте! — сказал археолог.

Карло поднял голову. Это был большой светловолосый человек, а его налитые кровью голубые глаза, казалось, не видели собеседника.

— Привет!..— буркнул он.

— Дело продвигается...— заметила Медь.

— Тяжело,— сказал Карло.— Почва твердая. Как камень. Только верхний слой состоит из песка.

— Так и должно быть,— объяснил Афанагор.— Здесь никогда не бывает ветра, вот песок и спрессовался в камень.

— Тогда почему на поверхности он остался песком?

— На том уровне, где его прогревает солнце, не происходит окаменения,— пояснил археолог.

— Ясно,— сказал Карло.

Моряк тоже остановился.

— Если мы будем делать перерывы в работе, на наши задницы наживем неприятностей от этого негодяя Арлана.

Карло опять застучал отбойным молотком.

— Вы все это делаете только вдвоем? — спросил Афанагор.

Чтобы перекрыть грохот молотка, он вынужден был кричать.

— Только вдвоем...— ответил Моряк.— Остальные ищут балласт.

— На трех грузовиках? — прокричал Афанагор.

— Да,— таким же способом ответил Моряк.

На груди у него спутались коричневые волосы, а лицо было похоже на лицо изможденного ребенка. Он перевел взгляд с археолога на девушку.

— Кто это? — спросил он Афанагора, отключив молоток.

— Меня зовут Медь,— ответила она, подавая ему руку.— Мы делаем точно такую же работу, что и вы, но только под землей.

Моряк улыбнулся и слегка сжал ее нежные пальцы в своей сухой растрескавшейся ладони.

— Привет...— сказал он.

Карло продолжал работу. Моряк с сожалением поглядел на Медь.

— Из-за Арлана мы не можем оставить работу, а то пропустили бы по стаканчику.

— А жена?..— крикнул Карло.

Медь рассмеялась.

— Она что, такая ревнивая?

— Совсем нет,— ответил Моряк,— она знает, что я человек серьезный.

— Нелегко же тебе придется! — сказал Карло.— В этом уголке нет особого выбора...

— В воскресенье увидимся,— пообещала Медь.

— После службы в церкви повеселимся,— сказал Моряк.

— Здесь нет церкви.