Осень в Пекине. Рассказы

Почему этот вид неизменной величины вне пределов досягаемости обыкновенного разумного расчета?

Витроу. "Структура Вселенной". Галлимар. С. 144.

— Готово! — сказал интерн.

— Запускайте! — скомандовал Жуйманжет.

Энергичным движением руки интерн крутанул пропеллер из твердого дерева. Мотор чихнул, сделал резкий оборот, но пропеллер вернулся обратно. Интерн взвизгнул и левой рукой схватился за правую.

— Ну вот! — сказал Жуйманжет.— Говорил же я вам быть осторожнее!

— А, черт! — воскликнул интерн.— Говно чертово! Адская боль!

— Покажите.

Интерн протянул руку. Ноготь на указательном пальце совершенно почернел.

— Ничего,— сказал Жуйманжет.— Палец еще цел. До следующего раза.

— Нет!

— Да! — сказал Жуйманжет.— Или будьте осторожнее.

— Да я и так осторожен,— возразил интерн.— Я не перестаю ни на секунду быть осторожным, но этот говняный мотор все время калечит мои руки. Мне это уже осточертело!

— Если бы вы не делали того...— поучительно произнес профессор.

— О, да мне этот стул уже осточертел!..

— Ладно!

Жуйманжет отступил назад, размахнулся и прямой правой ударил интерна в челюсть.

— Ох!..— простонал интерн.

— Теперь вы больше не чувствуете боли в руке?

— Бррр...— ответил интерн. Казалось, он готов был начать кусаться.

— Запускайте! — приказал Жуйманжет.

Интерн расплакался и не двинулся с места.

— О нет! — воскликнул Жуйманжет.— Довольно! Все время вы плачете! Это уже становится какой-то манией. Дайте мне покой и запустите пропеллер... Ваши слезы больше на меня не действуют!

— Они никогда на вас не действовали,— обиженно сказал интерн.

— Вот именно. И я не понимаю, какого черта вы продолжаете их лить.

— Все,— сказал интерн.— Я больше не продолжаю.

Он покопался в кармане и добыл оттуда совершенно отвратительный носовой платок. Жуйманжет проявил нетерпение:

— Вы начнете, в конце концов, или черта с два?

Интерн высморкался и сунул платок в карман. Затем он приблизился к мотору и с опаской приготовился крутануть пропеллер.

— Давайте! — приказал Жуйманжет.

Пропеллер два раза крутанулся, мотор кашлянул и неожиданно запустился, а лакированные лопасти завращались так, что их уже нельзя было различить.

— Увеличьте давление! — сказал Жуйманжет.

— Но я же обожгусь! — возразил интерн.

— О, какой же вы!..— не выдержал профессор.

— Спасибо,— сказал интерн и повернул рычажок.

— Остановите его! — скомандовал Жуйманжет.

Интерн перекрыл кран подачи горючего, и мотор остановился, слегка продолжая покачивать пропеллером.

— Хорошо,— сказал профессор.— Сейчас мы испытаем его на открытом месте.

Интерн продолжал хмуриться.

— Вперед! — сказал Жуйманжет.— Веселее, черт возьми! Это не похороны!

— Пока что нет, но они не за горами,— уточнил интерн.

— Берите самолет и пошевеливайтесь! — сказал профессор.

— Запустим его на привязи или так?

— Конечно, так. Иначе зачем было забираться в пустыню?

— В этой пустыне я меньше всего ощущаю одиночество!

— Довольно ныть! — сказал Жуйманжет.— Знаете, здесь неподалеку есть одна красивая девушка. У нее, конечно, странноватый цвет кожи, но о фигуре нельзя сказать ничего плохого.

— Вот как? — оживился интерн. Похоже, он начинал становиться покладистее.

— Конечно,— подтвердил Жуйманжет.

Интерн взял отдельные части самолета, который они собирались смонтировать снаружи. Профессор с удовлетворением осмотрел комнату.

— У нас получился прекрасный маленький медпункт! — заметил он.

— Да,— ответил интерн.— Для того, чем мы здесь занимаемся. В этом медвежьем углу никто не хочет болеть. Я уже начал забывать то, что знал.

— Зато вы будете представлять собой меньшую опасность,— успокоил его Жуйманжет.

— Я не опасен!

— Все стулья на свете имеют на сей счет другую точку зрения.

Интерн посинел, а на висках судорожно запульсировали вены.

— Послушайте! — сказал он.— Еще одно слово об этом стуле, и я...

— Что — вы?

— Убью другой...

— Когда вам будет угодно,— сказал Жуйманжет.— Мне до этого какое дело? Ну все, пошли!

Профессор вышел первым, и его желтая рубашка осветила темную чердачную лестницу достаточно для того, чтобы он не упал на неровных ступенях. Однако именно это случилось с интерном и, к счастью для самолета, он шлепнулся на зад. Вниз он съехал почти одновременно с профессором.

— Ну и дела! — сказал тот.— Вы что, ногами ходить не умеете?

Интерн одной рукой схватился за ушибленную задницу. В другой он продолжал держать крылья и фюзеляж "Пинга-903".

Они спустились еще ниже и оказались на первом этаже. Сидевший за стойкой бара Пиппо методично приканчивал бутылку "Тюрени".

— Привет! — сказал профессор.

— Здравствуйте, командир! — ответил Пиппо.

— Как дела?

— Амаполис выставляет меня отсюда.

— Не может быть?

— Он экстерроризирует меня. Вот дела! Нарочно не придумаешь!

— Экспроприирует?

— Да, так он и говорил. Экстерроризирует.

— Что будешь делать?

— Не знаю. Мне осталось только утопиться в сортире, вот и все, а гостиница пропала!

— Но этот тип — идиот! — сказал Жуйманжет. Интерну не терпелось.

— Будем мы запускать этот самолет?