Осень в Пекине. Рассказы

— Что это? — растерянно спросила Рошель.

— Не знаю...— ответил Ангел.

Они остановились и прислушались. Наступила величественная тишина, а затем послышался звон бьющегося стекла.

— Что-то случилось...— сказал Ангел.— Скорее туда!

Это было предлогом, чтобы прижать ее поближе к себе.

— Оставьте меня здесь...— сказала Рошель.— Бегите сами. Я только задержу вас.

Ангел вздохнул и, не оборачиваясь, ринулся вперед. На слишком высоких каблуках она передвигалась с большой осторожностью. Теперь уже послышался шум голосов.

В стеклянной стене он увидел дыру определенной формы. Пол был усыпан осколками стекла. В зале суетились люди. Ангел толкнул дверь и вошел. Здесь уже присутствовали Амадис, интерн, Анна и доктор Жуйманжет. У стойки лежало тело Баррицоне, с головы была срезана верхняя часть черепа.

Ангел поднял глаза и увидел "Пинг-903", врезавшийся при приземлении в противоположную от фасада стену и оставшийся в ней торчать. На его верхнем левом крыле висела отсутствующая часть черепа Пиппо, которая медленно сползла по крылу и со стуком, приглушенным черными кудрями, упала на пол.

— Что случилось? — спросил Ангел.

— Это все самолет,— пояснил интерн.

— Я как раз собирался сказать ему, что исполнительный персонал начнет прорезать дорогу через гостиницу завтра вечером,— сказал Амадис.— Необходимо к этому приготовиться. Послушайте, это несносно!

Кажется, он обращался к Жуйманжету. Тот нервно теребил свою бородку.

— Нужно перенести его,— сказал Анна.— Помогите мне.

Он взял труп под мышки, а интерн подхватил его за ноги. Анна, пятясь, подошел к лестнице. Поднимался он медленно, стараясь держаться на расстоянии от кровоточащей головы Пиппо, отяжелевшее тело которого почти волочилось по ступенькам. У интерна очень болела рука.

Амадис осмотрел зал. Взглянул на доктора Жуйманжета. Взглянул на Ангела. Вошла, осторожно ступая, Рошель.

— А, наконец-то вы пришли! — сказал Амадис.— Почты много?

— Да,— ответила Рошель.— Что случилось?

— Ничего,— сказал Амадис.— Несчастный случай. Пойдемте, мне нужно продиктовать вам срочные письма. Вам все объяснят потом.

Он быстро добрался до лестницы. Рошель следовала за ним. Ангел продолжал наблюдать за ней, пока она оставалась в поле его зрения, а затем перевел взгляд на черное пятно у стойки бара. Один из стульев, обитый белой кожей, был полностью забрызган кровью.

— Пойдемте,— сказал профессор Жуйманжет.

Они не стали закрывать за собой дверь.

— Это была авиамодель? — спросил Ангел.

— Да,— ответил Жуйманжет.— Она хорошо летала.

— Слишком хорошо,— заметил Ангел.

— Нет, не слишком. Покидая работу в клинике, я думал, что буду продолжать трудиться в пустыне. Откуда мне было знать, что посреди нее разместится какой-то ресторан?

— Это случайное совпадение,— сказал Ангел.— Вас никто и ни в чем не может упрекнуть.

— Думаете?..— спросил Жуйманжет.— Сейчас я вам все объясню. Многие считают, что увлечение авиамоделированием — какое-то детское развлечение, что вовсе неверно. Это нечто другое. Вы никогда не занимались моделированием?

— Нет.

— В таком случае, вам этого не понять. Авиамодель приводит в настоящее чувство опьянения. Чего только стоит бежать за ней, медленно поднимающейся в небо или описывающей вокруг вас круги, кажется, что такая неправдоподобная и несуразная вещь не может подняться в воздух и все же она летит!.. Я предполагал, что "Пинг" получится быстроходным, но не настолько. Это все из-за мотора.— Неожиданно он осекся.— Я позабыл об интерне.

— Еще один несчастный случай? — осведомился Ангел.

— Его укусил мотор,— сказал Жуйманжет.— А я позволил ему поднять тело Пиппо. Он машинально повиновался.

Они пошли по направлению к гостинице.

— Я должен заняться его лечением. Вы могли бы подождать меня здесь? Это не займет много времени...

— Хорошо, я подожду,— сказал Ангел.

Профессор Жуйманжет, как легкоатлет, ринулся вперед, и Ангел увидел его спину, исчезнувшую в дверях гостиницы.

Яркие, живые цветы гепатрол были широко раскрыты навстречу лучам желтого света, падавшим на пустыню. Ангел сел на песок. Ему казалось, что жизнь приняла замедленное течение. Он сожалел, что не помог интерну нести Пиппо.

Отсюда до него доносились приглушенные удары молотов Моряка и Карло, крепивших костылями рельсы к шпалам. Время от времени молот ударялся о рельс, извлекая долгий вибрирующий звук, пронизывающий сердце. Чуть поодаль раздавался веселый смех Дидиша и Оливии. Они сменили забаву, и теперь охотились на спичкосветов.

Рошель — грязная шлюха. Как ни смотри. А ее грудь... Обвисает все больше. Анна истреплет ее полностью. Разворотит. Расплющит. Выжмет. Как лимон. Правда, у нее все еще красивые ноги. Первым делом...