Осень в Пекине. Рассказы

— Пошли с нами, Пиппо,— предложил Жуйманжет.

— Да плевал я на этот порросячий самолет!

— Тогда до скорого,— сказал Жуйманжет.

— До свидания, командир. Этот самолет красив, как игрушка.

Жуйманжет вышел в сопровождении интерна.

— Когда мы ее увидим,— спросил тот.

— Кого?

— Ну ту красотку?

— О, как вы мне надоели! — сказал Жуйманжет.— Мы запустим самолет, и все.

— Вот черт! — сказал интерн.— Сами рисуете мне такие картины, а потом — раз! — и ничего нет... Вы невозможны!

— А вы?

— Ладно, я понимаю, что и я тоже,— сказал интерн.— Здесь мы уже три недели. Представьте себе, за все это время я этим ни разу не занялся!

— Неужели? — спросил Жуйманжет.— Даже с женами исполнительного персонала? А что вы делаете в медпункте, когда я сплю?

— Я занимаюсь...— сказал интерн.

Жуйманжет вначале непонимающе посмотрел на него, а потом рассмеялся.

— Черт возьми! — не выдержал он.— Значит, вы... Ой, не могу!.. Так вот почему у вас такое плохое настроение!..

— Вы так полагаете? — слегка обеспокоенно спросил интерн.

— Конечно. Это очень вредно для здоровья.

— Ой! — сказал интерн.— А вы этого никогда не делали?

— В одиночку никогда,— сказал Жуйманжет.

Интерн умолк, потому что они как раз поднимались на высокую дюну, и у него перехватило дыхание. Жуйманжет опять расхохотался.

— В чем дело? — спросил интерн.

— Ничего. Я просто представил себе, как вы при этом выглядите.

Он так сильно хохотал, что рухнул на песок. Из глаз катились крупные слезы, а голос превратился в хрип. Интерн обиженно оглянулся и, разложив на земле детали самолета, принялся их собирать, стоя на коленях. Жуйманжет понемногу успокоился.

— Кстати, вы очень плохо выглядите.

— Вы уверены?

Интерном все больше овладевало беспокойство.

— Совершенно уверен. Знаете, вы ведь не первый...

— Я думал...— пробормотал интерн, присматриваясь к крыльям и кабине самолета.— Так вы полагаете, до меня этим занимались другие?

— Естественно.

— Конечно, я тоже так думал,— сказал интерн.— Вот только в тех ли условиях? Оказавшись в пустыне, где нет женщин?

— Безусловно,— сказал Жуйманжет.— Думаете, образ святого Симеона-столпника обозначает что-то другое? А этот столп? И этот тип, постоянно занятый своим столпом? Это же ясно! Надеюсь, вы читали Фрейда?

— Конечно нет,— сказал интерн.— Это же устарело! Только недоразвитые могут продолжать этому верить.

— Это — одно дело, а столп — совсем другое,— сказал Жуйманжет.— Существует представление и его передача, как говорят философы, а еще — комплексы, торможение, а в вашем конкретном случае — онанизм.

— Сейчас вы, конечно, скажете, что я — просто кретин.

— Вовсе нет,— возразил Жуйманжет.— Вы не очень умны, вот и все. Но это вполне простительно.

Интерн уже приладил крылья и фюзеляж и с удовольствием занимался хвостовым оперением. Он оторвался от этого занятия на несколько секунд, чтобы осмыслить слова Жуйманжета.

— А вы? — спросил он.— Как вы сами делаете?

— Что именно я делаю?..

— Не знаю...

— Это слишком общий вопрос,— сказал Жуйманжет.— Я сказал бы настолько расплывчатый, что он становится нескромным.

— Я не хотел вас обидеть,— сказал интерн.

— Да, знаю, но у вас есть дар вмешиваться в то, что вас не касается.

— Там мне было лучше,— сказал интерн.

— Мне тоже,— сказал Жуйманжет.

— У меня тяжело на сердце.

— Это пройдет. Виною всему — песок.

— Это не из-за песка. Здесь не хватает медсестер, интернов, больных...

— И еще стульев, да? — спросил Жуйманжет.

Интерн покачал головой, и на его лице появилось выражение горечи.

— Вы всю жизнь будете попрекать меня этим стулом?

— Это продлится уже не очень долго,— сказал Жуйманжет.— До старости вы не доживете. У вас слишком скверные привычки.

Интерн подумал, открыл было рот, но так ничего не сказав, опять закрыл его. Он принялся трясти цилиндр и мотор, и вдруг Жуйманжет увидел, что он подскочил и схватился за руку, как это уже было полчаса назад. На его ладони зияла огромная рана. Он обернулся к Жуйманжету. На глазах у него не было слез, но он весь побелел, а губы стали зелеными.

— Он укусил меня...— пробормотал он.

— Что вы ему такое сделали? — спросил Жуйманжет.

— Да... ничего...— ответил интерн и поставил самолет на землю.— Мне больно...

— Покажите.

Он протянул руку.

— Дайте мне ваш платок,— сказал Жуйманжет.

Интерн протянул ему свою омерзительную тряпку, и Жуйманжет кое-как перевязал ему рану, демонстрируя при этом все признаки глубокого отвращения.

— Так лучше?

— Лучше,— ответил интерн.

— Я сам его запущу,— сказал профессор.

Он поднял самолет и с ловкостью запустил мотор.

— Держите меня за талию!..— крикнул он, перекрикивая рев двигателя.

Интерн ухватился за него обеими руками. Профессор подкрутил дроссель, и пропеллер завертелся с такой силой, что концы его лопастей накалились докрасна. Интерн изо всех сил вцепился в Жуйманжета, которого раскачивали потоки воздуха.

— Пускаю! — крикнул Жуйманжет.

"Пинг-903", словно пуля, взлетел и через несколько секунд исчез из виду. От неожиданности интерн разжал руки и упал на песок. Он так и остался сидеть, пустыми глазами вперившись в точку, где только что исчез самолет. Жуйманжет с присвистом перевел дух.