Осень в Пекине. Рассказы

Ангел отвернулся; аббат и археолог последовали его примеру. Профессор перелил красную жидкость из стеклянного сосуда в нечто, похожее на кристаллизатор, и взялся за скальпель. Они услышали, как лезвие вонзилось в кость, и сразу же все кончилось. Интерн не шевелился. Профессор промокнул кровь ватой, смоченной в эфире, а затем погрузил кровоточащую культю интерна в кристаллизатор, на культе образовалось нечто вроде корки.

— Что вы делаете? — спросил подглядывавший тайком Птижан.

— Это баюскский воск,— ответил Жуйманжет.

При помощи никелированного пинцета он осторожно взял отрезанную кисть интерна, положил ее на стеклянное блюдо и облил азотной кислотой. От нее поднялся рыжий пар и заставил профессора закашляться.

— Кончено,— сказал он.— Давайте отвяжем его и приведем в чувство.

Ангел освободил от ремней его ноги, а аббат — шею. Интерн по-прежнему не шевелился.

— Кажется, он умер,— сказал Жуйманжет.

— Неужели такое возможно? — спросил археолог.

— Чрезмерная анестезия... Похоже, я переусердствовал с ударом.— Он рассмеялся.— Шучу. Взгляните на него.

Веки интерна разом открылись, словно над ним подняли одеревеневшие шторы. Он приподнялся на своем ложе.

— Почему я голый? — спросил он.

— Не знаю...— ответил Жуйманжет, расстегивая халат.— Мне всегда казалось, что вы склонны к эксгибиционизму.

— Вас не затруднит прекратить говорить мне гадости? — злобно бросил интерн. Он взглянул на свою культю.— И вы называете это чистой работой? — спросил он.

— К черту! — сказал Жуйманжет.— Самому надо было это сделать.

— В следующий раз я так и поступлю,— заявил интерн.— Где моя одежда?

— Я ее сжег...— сказал Жуйманжет.— Не стоит заражать всех вокруг.

— Мало того, что я лежу голый, так я еще и останусь голым? — возмутился интерн.— Черт бы вас побрал!

— Хватит! — сказал Жуйманжет.— Вы начинаете мне надоедать.

— Не стоит ссориться,— вмешался Афанагор.— Найдется другая одежда.

— Послушайте вы, старый хрыч, подайте мою руку!

— Может, хватит? — спросил Жуйманжет.— Вы собираетесь ее хранить?

— Что с вами? — сказал аббат.— Корабль, ножницы...

— Гвозди! — сказал интерн.— Хватит с меня вашей чуши! Срать я вам в рот всем хотел!

— Ответ неправильный,— сказал Птижан.— Нужно говорить: "сражение на берегу".

— Не стоит с ним разговаривать,— сказал Жуйманжет.— Он невежда и дикарь.

— Это лучше, чем быть убийцей...— заметил интерн.

— А вот и нет,— сказал Жуйманжет.— Сейчас я сделаю вам укол.

Он подошел к столу и с ловкостью вновь застегнул ремни, придерживая одной рукой пациента, который не оказывал сопротивления из боязни повредить свежий воск на своей культе.

— Не позволяйте ему этого делать...— завопил интерн.— Он прикончит меня. Это — старый подонок.

— Не беспокойтесь,— сказал Ангел.— Мы не собираемся вас обидеть. Пусть вас лечат.

— Этот старый мясник? — ужаснулся интерн.— Разве мало он меня обосрал с этим стулом? Посмотрим, кто теперь будет смеяться!

— Конечно, я! — сказал Жуйманжет и быстро воткнул иглу интерну в щеку; тот издал пронзительный крик, и его тело обмякло.

— Вот и все,— сказал Жуйманжет.— Теперь я сматываюсь.

— Он спит? — спросил аббат.

— У него впереди целая вечность! — ответил Жуйманжет.— Это был цианистый калий из Карпат.

— Активная разновидность? — поинтересовался археолог.

— Да,— ответил профессор.

Ангел смотрел на все это непонимающим взглядом.

— Как? — прошептал он.— Он умер?

Афанагор увлек его к двери. За ними поспешил аббат Птижан. Профессор Жуйманжет снял халат. Он склонился над интерном и приподнял ему веко. Тело осталось без движения.

— Никто ничего не смог бы сделать,— сказал профессор.— Взгляните!

Ангел обернулся. Выше культи мускул интерна лопнул и раскрылся. Оттуда показалась зеленеющая плоть, из которой вырывались миллионы пузырьков, возникая из темных недр зияющей раны.

— До свидания, дети мои,— сказал Жуйманжет.— Очень жаль. Не думал, что все так обернется. Если бы Дуду действительно убрался, как мы это предполагали, ничего бы не случилось, и интерн с Баррицоне остались бы живы. Но время вспять не повернешь. Слишком это сложно, и потом...— Он взглянул на часы.— И потом мы слишком стары.

— До свидания, доктор,— сказал Афанагор.

Профессор Жуйманжет грустно улыбнулся.

— До свидания,— сказал Ангел.

— Не беспокойтесь,— произнес аббат.— Полицейские в основном тупоумны. Хотите место отшельника?

— Нет,— ответил Жуйманжет.— Я устал. Так будет лучше. До свидания, Ангел. Не будьте шляпой. Я оставлю вам свои желтые рубашки.

— Обещаю вам их носить,— сказал Ангел.

Они вернулись в комнату и пожали руку профессору Жуйманжету. Затем вслед за аббатом Птижаном спустились по скрипучей лестнице. Ангел шел замыкающим. Он обернулся в последний раз. Профессор Жуйманжет прощально взмахнул ему рукой. Уголки его губ выдавали охватившее его волнение.

XI

Афанагор шел посредине. Слева от него шагал Ангел, которого он держал за плечо, а его самого под правую руку поддерживал аббат. Они направлялись к лагерю Афанагора, чтобы вместе с Медью навестить Клода Леона.

Поначалу они молчали, но аббату Птижану скоро это стало невмоготу.